Она бросилась в его комнату, чтобы принести из холодильника молоко, которое горничная каждый день ставила туда для чая и кофе. Чтобы не терять времени, она протянула Максу целый кувшин.
— Прополощи рот молоком. Оно нейтрализует сок чили.
— Спасибо, — выдавил он из себя.
Никки протянула ему кусок ананаса.
— А теперь вот это. Во рту перестанет гореть.
Он послушно выполнил все, что она сказала.
Никки выжидающе смотрела на него, не пытаясь начать с ним разговор. Через несколько секунд Макс с трудом улыбнулся.
— Не знал, что ты разбираешься в медицине.
Никки была очень расстроена тем, что забыла предупредить Макса о чрезвычайной остроте некоторых местных блюд.
— Я научилась всему на собственном опыте, — извиняющимся тоном произнесла она. — В этом чили очень жгучие семена и сердцевина.
Макс хотел было поднести руку ко рту, чтобы вытереть губы.
— Не трогай! — И Никки снова схватила его за руку. Она заметила, что его пульс участился, несомненно, из‑за жгучего чили.
— Молоко и ананас сейчас подействуют.
Макс закатил глаза.
— Я приехал сюда за миром и спокойствием, а взамен получил ожог полости рта. Макс Конвей, не ведающий поражений, сдался перцу чили.
— Я должна была предупредить тебя…
— Я столько лет не ел ничего, что могло бы вызвать расстройство желудка перед соревнованиями. И тут мне попадается это! Я и подумать не мог, что зеленый чили такой острый!
— Мне так неприятно из‑за этого. Я должна была сама съесть эту самосу вместо тебя…
Не успела она договорить, как Макс расхохотался. Он смеялся так заразительно, что Никки тоже не смогла удержаться.
Каким‑то образом, пока они смеялись, ее рука на его руке соскользнула в его ладонь, а Никки невольно приблизилась к Максу. Его пальцы крепко держали ее за кисть.
— Если ты так переживаешь, то я готов разделить свой ожог с тобой.
Затем его губы коснулись ее губ. Лишь на мгновение. Ее губы дрогнули, а сердце испуганно забилось.
— Чувствуешь? — пробормотал он.
Никки ошеломленно отшатнулась. Не от чили, а от ощущений, пронзивших ее тело. От его близости.
— Чувствую, — нервным голосом ответила она.
Макс уже не смеялся.
— И я почувствовал, — тихо сказал он. Он говорил о перце или о чем‑то еще?
Это было уже слишком. Она не должна была поддерживать с ним никаких контактов впредь. Не только для того, чтобы избежать общественного скандала, но чтобы сохранить свое с трудом обретенное спокойствие.
Никки выдернула свою руку из его ладони.
— Мне надо идти, — сказала она и стремительно направилась к выходу. Меньше всего ей сейчас хотелось влюбиться в мужчину, известного своими многочисленными романами.