На рассвете третьего дня после ухода архиепископа Сигебута Фродоин отслужил в церкви на берегу моря мессу, которую епископ Кирик написал несколько столетий назад в память святой Эулалии. Когда Фродоин в полной тишине поднял святой хлеб, он почувствовал, что силы его на исходе. Руки его дрожали. Голова кружилась, священник пошатнулся, его поддерживали два диакона. Церковь была полна прихожан, Фродоин упал в обморок у всех на виду. И тогда сквозь мутную пелену епископ увидел, что к нему, раздвигая толпу, приближается женщина. Проморгавшись, он ясно уверился, что перед ним Года, укрывшая голову черной вуалью. Дама подошла к алтарю и, как прежде, зашевелила губами под темной тканью.
«Поклянись, что святая никогда не уйдет из Барселоны», – прочел Фродоин по губам и, с колотящимся сердцем, слегка склонил голову.
Года подошла к пресвитерию с той стороны, где стояло Евангелие, и склонилась, целуя вытоптанные глиняные плиты, на которых не было ни имен погребенных, ни других отметин. Когда женщина поднялась, глаза ее сверкали так же ярко, как и в их первую встречу возле Старых ворот. Волосы у епископа поднялись дыбом. Помогавшие ему диаконы переглядывались, тишина стояла абсолютная. Когда месса закончилась, Фродоину помогли надеть митру и дали в руки посох.
– Взываю к Богу Отцу, к Иисусу Христу и к Святому Духу, дабы получить благословение и осуществить святое inventio, которое поможет сохранить и спасти наш город!
После ответа прихожан Фродоин торжественным шагом прошел к тому самому месту, над которым склонялась Года. Сейчас дама стояла в глубине храма вместе с другими благородными барселонками. Фродоин осмотрел пол в поисках какого-то особенного, на первый взгляд неприметного знака. И неожиданно обнаружил на стыке между плит маленькое отверстие, на которое прежде не обращал внимания. В церкви снова воцарилось почтительное молчание, Фродоин вставил в ямку конец посоха и тот погрузился почти на пядь. Да, все верно! Фродоин вздрогнул и надавил сильнее – между плитами пролегла щель. Люди вокруг перестали дышать.
– Здесь!
Диаконы подозвали двух крепких мужчин с ломами, работа закипела.
– Тут что-то есть, епископ Фродоин! – закричал один, натолкнувшись на твердый камень.
Прелат спрыгнул в маленькую нишу. Любопытные обступили провал, рабочие счищали песок, и вот людям открылся старинный саркофаг из выщербленного древнего камня. Внутри лежал скелет – судя по размерам, он принадлежал юной женщине. В руках она когда-то держала серебряный крест с гравированной голубкой.
– Голубка! – закричал старый священник из рыбацкого храма. – Голубка, выпорхнувшая из губ святой Эулалии в момент ее кончины! Это ведь символ мученицы!