— Кхм! — Городовой стоит, в кулак кашляет, и на монеты у моих ног выразительно глядит.
— Вот те на!? Ей-ей, дяденька, для души и настроения играю! Кепка-то на голове!
Смотрит…
Сбегал для Саньки, взял лист, да и намалевал:
«Денег музыканту не кидать, играю для души и от хорошего настроения. Купите лучше себе мороженого».
— Кхм…
Постоял тот, постоял, в усы поулыбался, да и не стал гнать. Хотя мог бы, да.
А я чуть погодя и вовсе распелся. Голос-то у меня хороший, в любую церкву певчим с разбега войду, а то и в собор. Негромко так, романистое всякое, што под гитару да летнее настроение хорошо идёт.
Долго так — то пел, то просто играл, с перерывом три раза на мороженое и один раз на ситро.
Устал уже петь, а домой не хочется. Точнее, на Молдаванку.
Как Фиру с тётей Песей увезли, так я измаялся весь. Не тоской и всем таким, а иначе.
Я на Молдаванку через тётю Песю попал, а там и Фира сразу. И как-то хорошо очень приняли, да и у меня принялось. Врос почти што. Не так штобы дом, но хорошо. А теперь нет, и опустело будто.
Сейчас вот понялось, што на многое через Фиру смотрел. Он ж вся такая искренняя и радостная, што и грязи тамошней незаметно было.
Ёсик, Товия, Самуил — они же больше охрана, чем друзья-приятели. Такая себе дружба через взаимную выгоду. Не самые плохие ребятя, а может и вовсе хорошие, но вот так.
И всё через так воспринимаю сейчас. Может даже и обратно пошло, с избытком через подозрительность и тоску. Скучаю потому што. Придёшь, а вроде не к кому. В карты есть с кем поиграть, в бабки. А не то. Пусто.
Вроде как лето и осталось, но каникулы закончились, нет летнево настроения. Август и тёплышко ещё, обкупаться успею не раз, ягод фруктовых поесть, наприключаться интересно и по-всякому, а не то.
Одесса осталась солнечной и летней, а на Молдаванке будто октябрь.
Глаза у Фиры красные, сама сопит што тот ёжик, да хвостиком за мной ходит. Встану только, так сразу в руку вцепляется, и ну сопеть! Тяжко так на душе становится, но и отцепляться ещё тяжче, будто впополам всё рвётся.
У тёти Песи тоже глаза на сильно мокром месте, но она и не стесняется, промакивает платочком, а просмаркивается передником. Мелкие пока мало што понимают, да и не был я с ними близко, но за компанию вроде как и куксятся. Ходят надутые такие, но не ревут, сдерживаются.
Они за прошедший месяц, пока мать и старшая сестра в больнице лежали, здорово по ним скучали. И вот теперь соскученные и долгожданные мать с сестрой сильно огорчены. Вот и ходят мелкие, кривят мордахи.
Ну и по мне, наверное, немножечко скучать будут. Не стока по самому мне, а больше по каруселям и мороженому, да прогулкам в парке большой гомонящей компанией. Толком ещё не понимают, но чувствуют.