Постоял у одного, у другого, а потом часы песочные заприметил, и думаю — ага! Прошёлся да приглядел, где на тридцать секунд часы стоят, да и туда.
Походил, к партиям присмотрелся, к людям. Такие нужны, штоб время провести пришли, да не слишком надменные. Нашёл такого дяденьку, по виду из рантье небогатых, ну или шулеров средней руки, если говорить за Одессу. Здесь не вдруг и поймёшь, кто есть кто, да и не вдруг тоже.
Сидит на лавочке, скучает, сам с собой играет. Не так штобы молодой, и волосы такие чёрные, што сразу видно — красится! Седину закрашивает, значица.
Я остановился рядышком, да гривенник подбросил.
— Блиц?
— Имеете на взять перекинуть[9]? — И взгляд такой саркастический.
— На заработать имею, — Киваю и сажусь напротив, — мне до вечера ещё гитару насобирать надо, хочется потому как.
— Уважаю здоровую наглость, — Хрюкнул смешливо дяденька, да и начал расставлять фигуры, — но не обещаю ублажить ваши воспалённые хотения.
— Тридцать секунд по лондонским правилам[10] или как?
— Или как, это как?! — Засмеялся дяденька, — Давай по лондонским.
— Шломо, — Представляюсь я.
— Н-да? Скорее Иван, ну да твоё дело. Агафоник Юльевич. Ну-с…
… он сделал первый ход.
— … однако, — Озадаченно сказал он, теребя подкрашенный чёрный ус, — Однако! Повторим?
— За ваши деньги почему бы и не да?
— Спасибо, тётя Песя, — Благодарю хозяйку и не без труда встаю из-за стола, всерьёз думая о том, штобы пришить на штаны лямку через плечо, потому как после таких обедов пуговица на живот давит так, што просто ох.
— Ой, да всегда пожалуйста, — Смущается та, — Может, доешь-таки рыбку? А то котам отдавать придётся!
— Мрау! — Подтвердил басом рыжий всехний кот, крутящийся под ногами, и тиранулся о ногу тёти Песи.
— Ну как знаешь!
Котяра перехватил рыбку ещё в полёте и заурчал судовым двигателем, пожирая лакомство.
— Спасибо, тётя Песя, — Поднялся вслед за мной Санька, — Непривычная еда, но вкусно — страсть!
— А то ж! — Подбоченилась та, — Фира сегодня старалась, во кому-то жена достанется!
— Ма-ам! — Смущённо протянула девочка, стреляя в мою сторону глазами, отчево мне почему-то стало неловко и хорошо одновременно.
Вперевалочку спустились в прохладный подвальчик. Сиеста у нас, как у местных. Встаём чуть не раньше солнца, потом на море пешком бегаем, штоб мелюзга не прицепилась, потому как уследить за ними ну невозможно! Так тока, ровесники иногда с нами, а иногда и нет, втроём чаще.
Плаваем и ныряем до одури, даже дружок мой потихонечку учиться, хотя пока и на мелководье. А потом и отрабатываем — то коленца какие, то акробатику, то рукопашество и ногодрыжество бойцовское всякое.