— Врубель будет! — Отечески посмотрел дядя Фима на Саньку.
— Почему в рубель!? — Всплеснула руками тётя Песя, в корне не согласная с гостем, и готовая отстаивать высокую судьбу постояльца, — Я таки скажу за мальчика, шо за в рубель он может пойти рисовать людей на набережной уже прямо сейчас! Немножечко сильно постарается, особенно если барышня выгуливается с нежадным кавалером, и таки будет ему рубель! А когда выучиться, то будет таки и побольше!
— Да! — Поддержал я её, выпятив подбородок и разворотив плечи, — За больше будет рисовать!
Дядя Фима Бляйшман прокашлялся странно, и поднял руки над столом, зажав в каждой по разной обкусанной печеньке.
— Да я што? Только за! Буду ещё гордится может, шо за одним столом чай с ним пил!
— Таки да, — Согласилась надувшаяся от важности Фира, окончательно записавшая Саньку в младшие братья, хоть по возрасту строго наоборот, — Погодите! Ещё висеть будет на гвоздике в каждом доме!
После обеда и ухода гостя Чиж усвистал до своего художника, даже не поинтересовавшись суммой, и кажется, даже и не вспомнив о деньгах. Я вскрыл, пересчитал (сто восемьдесят рублей копеечка к копеечке!), да и отдал после короткого раздумья тёте Песе.
— Пусть у вас пока. Есть же наверное тайники?
Женщина кивнула как-то очень торжественно, и убрала конверт за объёмистую пазуху.
— Только штоб молчок! — Предупредила она нас с Фирой, — Не хватало ещё, штоб всякие босяки заинтересовались нашим што и где! Потому как репутация за нас, как за людей Фимы и кого повыше, это конечно да, но таки не до конца! Потом такой может и пожалеет три раза по сто, но што нам-то с его жалелки, если без денег!?
* * *
Одесский порт никогда не спит, но это в целом, а не так штоб везде и всюду. В летний полдень, когда воздух от жары идёт рябью, продолжаются только самые рассамые срочные по важности работы. Докеры и портовые рабочие прячутся часика на два в укромных местах, штоб переждать жару, и порт кажется вымершим. Даже портовые собаки ленятся гавкать, забившись в тень и прохладу.
Промелькнёт иногда портовый работник, вышедший на улицу по великому надо, да изредка мальчишки стайками и поодиночке, ищут себе интересное. Когда просто приключений от весёлости, а порой и таково, што нужно озираться и бояться, но на выходе получается што-то прибыточное.
Одного из таких изображаю я, переодевшись в почти рваньё в условленном месте. Такой себе немного подозрительный по жизни, но очень естественный для порта мальчишка.
«— Он!» — Бьёт набатом в голове, и я делаю отмашку Бене. Обезьян проходит в полусотне метров левее, и за ним никого. Вторая отмашка!