Мэдди поморщилась.
— И пусть все считают, что я потаскуха, которая перепрыгивает от одного брата к другому?
— По-моему, лучше говорить правду, какой бы жестокой она ни была.
У Мэдди не было времени, чтобы обдумать его слова. Как только они вышли через вращающиеся двери, пальцы Реми сжали ее талию, и по ее телу разлился жаркий трепет.
У нее перехватило дыхание от эффекта, который произвел на нее такой простой жест. Непривычные ощущения только усилились, когда она и Реми расположились в темном салоне лимузина, и Мэдди сразу же отодвинулась от принца как можно дальше, чтобы не опьянеть от его запаха.
— Как твоя рука? — спросил Реми.
Немного опешив, она уставилась на него, но вскоре до нее дошел смысл его вопроса. Доктор посоветовал ей не перетруждать руку и время от времени носить бандаж.
— Все в порядке.
Он продолжал пристально смотреть на нее.
— Ты принимаешь лекарства?
Ее тронула его забота. Но после того, как Грэг окружил ее ложной заботой ради собственного извращенного удовольствия, она не сомневалась, что наследный принц тоже прикидывается.
— Можно не притворяться? — спросила она.
Его взгляд ожесточился.
— Притворство?
Она кивнула:
— Ты притворяешься, что заботишься обо мне. Ты не забыл, что я коварная охотница за миллионами? Я не думаю, что тебе надо прикасаться ко мне на публике, поэтому давай избавимся от этой ложной вежливости.
Какое-то время он молчал, потом ответил:
— Я буду прикасаться к тебе на публике, когда сочту это нужным. И ты не станешь возражать, потому что подписала договор, который связывает тебя со мной на следующие шесть недель, — заявил он глубоким и властным голосом.
Мэдди опять вздрогнула.
Она встревожилась, понимая, что Реми может спровоцировать в ее теле такую безрассудную реакцию в любое время. Но тревожнее всего было то, что она не хотела от нее избавляться.
— Значит, ты станешь возражать, если я отвечу тебе взаимностью? — рискнула спросить она, стараясь не обращать внимания на то, как в ее жилах от предвкушения забурлила кровь. — В конце концов, охотница за миллионами должна отрабатывать деньги.
— Жаль, что я не увижу, как ты избавишься от своей высокомерной наглости, — сухо заметил он.
Напоминание о том, что Реми исчезнет из ее жизни через несколько коротких недель, заставило Мэдди замолчать. Когда у него зазвонил телефон, она слушала, как Реми напряженно разговаривает на лирической смеси французского и итальянского языков.
Она смотрела на его гордый и волевой профиль — наследство от древних воинов.
Судя по всему, телефонный разговор был ему не по душе. Он несколько раз стискивал зубы, потом сжал пальцами переносицу и прервал разговор.