— Конечно, — тихо ответила Мэдди. — Я делаю это всю свою жизнь. Я мастерски варю кашу и яйца.
Губы Лео дрогнули от улыбки.
— Меня раздражают лишние люди в доме, когда мне хочется уединения, — сказал он.
Мэдди задалась вопросом, о каком уединении говорит Лео, но потом одернула себя, вспоминая, что он больше не интересуется ею как сексуальным объектом. Она вынашивает его ребенка. Он перестал хотеть ее и просто старается убедиться, что с ней все в порядке.
Но она желала, чтобы он был к ней неравнодушен не только из-за того, что она носит его ребенка. Она стремилась оказаться в его объятиях из-за того, что он хочет ее, а не просто беспокоится о том, нет ли у нее стресса.
— На вилле ты ни в чем не будешь нуждаться, Мэдди, — продолжал он.
— Это грандиозное заявление, Лео. — Она рассмеялась, удивляясь тому, как расслабленно чувствует себя в его компании. На этот раз рядом с ней был не миллиардер, желающий отобрать у нее магазин, а Лео, который очаровал ее остроумием, чувством юмора и потрясающей сексуальной внешностью. — Я никогда не была в ситуации, когда я ни в чем не нуждалась, — сказала она. — Поэтому я не знаю, как с этим справлюсь.
Она покраснела, когда он пристально и задумчиво посмотрел на нее.
— У тебя была нелегкая жизнь, — признал он, — но теперь ты беременна, и время волнений для тебя прошло.
— Я не хрупкий фарфор, — слабо запротестовала она.
— Для меня ты хрупкая.
Мэдди сильнее покраснела, потрясенная его словами. Однако она знала, что он просто повторяет сказанное им однажды по поводу его ответственности за ребенка, которого она вынашивает.
Она откашлялась, но не смогла встретиться с ним взглядом.
— Мне не следует жаловаться, в любом случае. Мне надо благодарить судьбу, например, за наследство от дедушки. У меня есть магазин, крыша над головой и достаточно денег, чтобы погасить банковский кредит. Я просто сожалею о том, что не могу встретиться с ним.
— С Томмазо? — Лео испуганно посмотрел на нее. — Зачем?
— Ты не понимаешь? — спросила Мэдди. — Я выросла без отца. Моя мать сбежала из своей семьи и разорвала с ней все связи. Нас всегда было двое. Она говорила, что мы вдвоем противостоим миру, но мне очень хотелось, чтобы нас было много против всего мира. Двое — это слишком мало… Я знала, что никогда не встречусь со своим отцом, и я этого не хотела, но я была не против того, чтобы встретиться с моим дедушкой. Тем более я думаю, что он, вероятно, захотел бы встретиться со мной, чтобы моя мать смягчилась.
— Почему ты так решила?
— Он оставил мне все свое имущество, — резко произнесла Мэдди. — С какой стати он это сделал?