А это удостоверение было чертовски внушительным. Часовой безмолвно двигал губами, снова перечитывая его, с самого начала («Лорд-протектор Содружества Британии, властью, данной ему…»), вплоть до пункта о реквизиции всех наличных средств растопки, хвороста кострового, веревок и огненосных масел, и дальше – до самой подписи Первого АВ Лорда-адъютанта, Восхвалим-Же-Все-Творения-Господа-И-Избежим-Прелюбодеяния Смита. Ньют прикрыл большим пальцем абзац, предписывающий начислять девять пенсов за каждую ведьму, и постарался походить на Джеймса Бонда.
Наконец пытливый интеллект часового наткнулся на слово, которое, как ему показалось, было знакомым.
– А это что, – с подозрением в голосе спросил он, – насчет педо… педа?…
– Ах, это, – сказал Ньют. – Сжигать.
– Чего?
– Педантично. Сжигать.
Лицо часового расплылось в ухмылке. А говорили, в Англии не слишком суровые законы…
– Так им и надо! – сказал он.
Что-то ткнулось ему в поясницу.
– Бросай оружие, – сказала Анафема за его спиной, – или я пожалею о том, что мне придется сделать.
И это правда, подумала она, когда часовой в ужасе замер. Если он не бросит автомат, он увидит, что у меня в руках палка, и я пожалею о том, что мне придется расстаться с жизнью.
* * *
У сержанта Томаса А. Дейзенбургера, что стоял у главных ворот, тоже были проблемы. Человечек в грязном плаще тыкал ему в лицо пальцем и что-то бормотал, а женщина, чем-то похожая на его матушку, говорила с ним очень настойчивым тоном, постоянно вставляя реплики совсем другим голосом.
– Послушайте, нам абсолютно необходимо получить разрешение поговорить с кем угодно из начальства, – говорил Азирафель. – Очень вас прошу, и он говорит чистую правду, я бы поняла, если б врал, благодарю вас, мне кажется, мы сможем чего-нибудь добиться, если вы любезно разрешите мне продолжить, ладно, благодарю вас, я просто пыталась поддержать… Да! Э-э… Вы просили его да, отлично… итак…
– Палец видишь? – кричал Шэдуэлл, который, хотя и пребывал все еще в своем уме, но забился глубоко под лестницу в самом дальнем его углу. – Видишь палец? Этот, значит, палец, парень, может запросто послать тебя к праотцам!
Сержант Дейзенбургер рассматривал багрово-черный ноготь, пляшущий в нескольких сантиметрах от своего носа. В качестве наступательного оружия он, безусловно, мог расцениваться очень высоко, особенно если хотя бы раз появится на кухне в момент приготовления пищи.
Телефон издавал исключительно шум помех. Пост покидать запретили. Начала сказываться рана, полученная во Вьетнаме[54]. Он стал прикидывать, сколько у него будет проблем, если он откроет стрельбу на поражение по штатским лицам, не являющимся гражданами США.