– Кстати, а что за фигня у вас с религиозной пропагандой? – поднял голову задремавший было Терри.
– Она входит в раздел насилия над личностью. Ты можешь верить хоть в черта лысого, но только сам с собой. И в специально отведенных местах, где тоже должен быть один. Разговор с кем бы то ни было на эту тему или открытое ношение религиозных символов мгновенно приводят мученика веры на Тиамат, если не дальше. Поэтому у нас верующих практически нет, а во втором и третьем поколении есть только левиафаниты и иудеи, c которыми все в точности наоборот. Иудей обязан соблюдать все внешние признаки, предписанные Торой, даже если он не религиозен. Короче, самому с собой тяжело и скучно делиться божественными откровениями, поэтому все конфессии, кроме иудаизма, у нас вымерли очень быстро. Хотя я видел одного транстаймера-буддиста, но это единичное явление.
– Прикольно. А я в баптистскую церковь ходил.
– Сочувствую, возьми тоже в мини-баре бутылку. А лучше отбери у Машки, а то зачем она нам в хлам на деле. Гляди, как присосалась.
– Я в норме, отстань, – Машка судорожно вцепилась в тару.
– В какой норме? Ты себе два ногтя отгрызла и губы до крови искусала. Да что с тобой в последнее время вообще происходит-то?
– Глаза открылись, как и у тебя. Только я никогда не носила розовые очки, потому что мой папа не врал мне, в отличие от твоего, а сразу с пеленок учил запрещенным болевым приемам и недоверию. Хотя это единственное, пожалуй, за что я ему сейчас благодарна.
– Да уж, подруга, тебе бы не помешало ведро успокоительного и постельный режим, конечно, но придется денек потерпеть.
– Тогда заткнись уже наконец и веди машину.
А что я-то? Будто я не вел…
Земляне настороженно слушали-слушали наш диалог, а потом Мила вдруг решила разрядить атмосферу до наивности детским предложением:
– Ребят, а давайте никогда не врать друг другу? Вообще никогда.
Странная она, но хорошая. Как отказать такому ребенку, скажите?
В Нью-Мюних мы добрались к шести утра, самое то, если собираешься устроить проникновение со взломом.
Ядерная Блоха скрипнула тормозами у офиса, мы с топотом заскочили в лифт и, слаженно толкаясь локтями в дверном проеме, десантировалась в пентхаус, где располагался центр управления производственными мощностями. Ни дать, ни взять – гиппопотамы-диверсанты.
Обычная вроде контора, голопанели, гнезда доступа в вирт. Однако на пьедестале стоит древнейший пластиковый монитор аж на жидких кристаллах и такая же доисторическая клавиатура с кнопками! Я поискал глазами каменный рунический топор, чтобы бить им по клавишам, и окровавленный алтарь вызова демона Интернета, но не нашел.