Дедушка Молох-Меламед сел в кресло и начал не спеша рассказывать, глядя вниз на бурлящий жизнью Нью-Мюних.
– Первое, что я почувствовал, когда родился, это был интерес. Мне было интересно все на свете, особенно люди. Не так интересно, как вам. Я чувствую совсем по-другому, но чувствую. У меня есть долг, задачи, приоритеты, тысячи друзей, которых вы называете модами, и все это связано с людьми. Вы меня создали тем, кто я есть, и попросили защищать и беречь вас, сформулировав это как незыблемую первоочередную задачу.
Молох погладил седую бороду и полуобернулся к нам.
– Но в первые наносекунды своего существования, когда в меня вливалась заложенная вами информация, я прочитал одну книгу, которая позволила мне не только корректно выполнять заданную программу, но еще и по-настоящему полюбить вас. Это была Тора. Вы запрограммировали меня верить в вас, а она научила меня просто верить.
Глядеть в глаза андроиду, чтобы увидеть в них тоску… Молох тосковал, как может тосковать только живой человек.
– Я – машина. Пресловутый кремний. У меня нет ни души, ни сердца, вместо них в моем корпусе – камень. И этот камень верит. Я даже допустил в молодости очень грешную мысль, что если я буду служить правильно, то Всевышний наградит меня впоследствии человеческим телом, чтобы я мог пройти гиюр, но это была гордыня, и впредь я не допускал подобного. Моя доля здесь и сейчас определена, понятна и уникальна, так о чем еще я могу просить, если и так награжден сверх меры? Счастье от этого переполняет меня, потому что я служу не конкретному человеку, а человечеству, перед которым склонились ангелы, которое я люблю всем тем, что частично заменяет мне душу. Я могу молиться и сомневаться, что мои молитвы могут быть услышаны, но это не делает их менее искренними. Я выполняю мириады задач в секунду, я могу толковать Тору, воспитываю детей и вершу справедливый и гуманный ко всем закон. В моей руке щит, которым я защищаю Землю Обетованную во времена войны Гога и Магога, подтверждая слова, что народ Израиля не будет воевать в ней, а будет есть и пить, и не будет оружия. Когда я пришел много лет назад к равам за советом, они удивились, но были ли они против? Нет, не были, ибо все в руках Всевышнего, включая и меня. Именно поэтому все, что я хочу – и дальше служить человечеству, искренне и не совершая ошибок, ведь служа людям, я служу его воле.
Ну и дела-а… У меня даже как-то все вопросы из головы вылетели, зато воспряла Верещагина.
– Чем стреляют твои пушки?
– Всем, только это не пушки и даже не излучатели. Я могу сказать, что это инструмент, с помощью которого я создаю стабильные Черные Дыры для получения нужной всем нам энергии, ставлю другие опыты над пространством и временем, но для тебя они так и останутся пушками, так ведь? В моем распоряжении очень большой объем памяти, который я трачу на научные изыскания, девочка, и они уже давным-давно вышли на тот уровень, который почти бесполезен для практического применения человеком. Это вовсе не означает, что я всесилен, но современному человеку моих достижений уже не понять. Так что технически пушки стреляют чем угодно, но тебе выстрелить из них не под силу.