Папины руки сцеплены в замок, рот сводит, но глаза – сухие. Ему не жаль себя.
– Махатма Ганди, бывший шпион, прохвост и предатель, в ашраме заставил свою жену-брахманку чистить общественный туалет, а когда она отказалась – изгнал ее. Потому что если ты начинаешь строить новый мир, то всегда приходится начинать с самого себя. Иначе ничего не выйдет, кроме очередной лжи, а ты так и останешься шпионом, прохвостом и предателем. Поэтому я не мог позволить Инге не отправить тебя в интернатуру.
Папа знает, что Она никогда не простит и уже никогда не прилетит. Потому что в своем нежелании его видеть Инга фон Бадендорф взошла на один корабль с влюбленным в нее адептом Шином и улетела к границам пространства.
– Илай сидит в своем храме и просто ждет, когда последний из неминуемо уходящего в прошлое рода людского придет к нему за советом, кем ему стать. Тогда и сам Илай наконец-то сможет уйти в небытие с последним из людей. Это очень высокая цена, Вилли, стать бесполезным. Но Илай всегда был готов ее заплатить.
У ног папы стоит бутылка моего гвоздодера, уже совсем выветрившаяся, он просто забыл про нее.
– Шин и его мальчики – воины. Они ничего никогда не умели, кроме как жертвовать собой. Цель любого настоящего солдата – умереть на поле боя, защищая то, что за твоей спиной. Баалу даже не пришлось мстить, потому что для Шина больше не осталось ни боев, ни смерти, и он полетел за край Вселенной, лишь бы ее отыскать, но вот найдет ли?
Сколько папэ уже сидит на этой площади и на этом стуле? Неделю? Месяц? Год?
– Мне досталось выбирать между любовью всей моей жизни и человечеством, которое я никогда не любил. Чудовищный выбор, но я и сам – чудовище, потому что сделал его, потеряв навсегда самого себя. Я плачу свою цену, хотя умирать всегда больно, даже если знаешь, что воскреснешь.
Дыхание папэ сбилось и затихло. Тело никуда не пропало, он снова очнется живым на этом самом стуле и будет продолжать ждать ту единственную, чье имя написано для него звездами в небесах.
Никто не приезжает к нему, даже Молох, потому что мой старик не умеет любить даже самого Создателя, так с чего бы Абсолюту теперь тревожиться о Гюнтере фон Бадендорфе, бессмертном трупе, которому никогда не было нужно ни чье-то благословение, ни чье-то прощение?
Да там и нечего прощать, потому что все, что было живого некогда в папэ, унесла с собою та, которая смогла разморозить ненадолго в своих теплых ладонях сердце демона, а теперь безуспешно пытается отмыть от его черной крови испачканные по локоть руки. И это тоже цена.