Надо ли говорить, что дожидаться приезда ПСС я не стал? Мне нужно было затаиться, и я знал только одно место, где меня точно никто не будет искать.
Пока Блоха везла меня к Нью-Праге, я связался с Неразлучниками.
– «Гюнтер Берндт фон Бадендорф, предположительно 1968 года рождения, родился в Дрездене, профессор философии, один из основоположников философии Глобального Гуманизма и теории левиафанизма, секретарь немецкого подполья левиафанитов с 2010 по 2015 год», бла-бла-бла.
– Что бла-бла, Маш, все читай!
– Это не интересно, Вилли, а вот дальше – горячее. Слушай. «Кнут Кристенссен, Бон Нга, Карим Хайдаров, Рой Хеинц – вот не полный список псевдонимов, под которыми Гюнтер фон Бадендорф публиковал свои произведения». Кнут Кристенссен – автор «Ультиматума» между прочим.
– Я помню. А Карим Хайдаров – автор нашего гимна. Давай дальше, я понимаю, что ты только начала. Кто такой Бон Нга и Рой Хеинц?
– Бон Нга – проповедник-левиафанит в азиатских странах, расстрелян в КНР в 2014 году. Рой Хеинц – тот же прикуп, только в Латинской Америке, убит неизвестными католическими фанатиками в Аргентине во время проповеди в фавелах, а потом самым таинственным образом оказался в Иране, чтобы быть прилюдно повешенным. Кристинссен, кстати, был взорван вместе с женой и детьми террористом-смертником из Аль-Каиды[1], когда пытался вывезти свою семью на Пантею, после чего радостно писал различные манифесты левиафанизма вплоть до своей безвременной кончины на Тиамате. Тебе не кажется, что как-то многовато смертей и нестыковочек для одного человека?
– Кощей, он же бессмертный, Маш. Давай дальше, выводы будем делать потом.
– Голли, приезжай ко мне и сам копайся. Разной инфы тут на терабайт, не меньше. Плюс еще на три – мифы и легенды.
– Не приеду. Мне надо сныкаться от Пасторской Службы.
Молчание в трубке было красноречивее любых слов.
– Кажется папэ больше нет, Маш. И я еле унес ноги, когда они взорвали его дом.
Пауза.
– И куда ты?
– Не скажу, потому что не уверен, что мне там помогут, но я попробую.
– Ага… Я каждый день в семь буду сидеть в «Токугаве», Виль. Как только сможешь – приходи или пришли кого-нибудь.
– Спасибо. Сложится – свидимся, – я с грустью подумал, что не будь у нас отменен институт брака, то из Верещагиной получилась бы замечательная жена. Но и сейчас она просто офигительная подруга.