Мне сразу стало намного спокойнее, но я понятия не имел, чем мне может помочь старый воспитатель младших классов.
Но через десять минут, когда мы с Левой были усажены на две единственные находящиеся в комнате табуретки и напоены крепчайшим чаем, я рассказал всю историю еще раз и во всех деталях.
В чужих грехах мы сходу сознавались,
Этапом шли навстречу злой судьбе,
Мы верили вам так, товарищ Сталин,
Как может быть не верили себе…
Третий куплет был явно преисполнен для дедушки Велвела и Левы какого-то тайного сакрального смысла, потому что оба они долго потом смотрели друг на друга, как будто телепатически решали, что же делать с этим свалившимся на их голову гоем.
– Поживешь у меня денек-другой. Из дома ни на шаг, никаких звонков, – наконец вынес вердикт дедушка, – а Лева за тобой присмотрит, чтобы ты нас всех ненароком под газенваген не подвел.
Или мне показалось, или моим спасителям почему-то очень понравилось, что у них прячется беглый преступник?
Я отлично выспался на жесткой деревянной койке в большой (три на три метра) комнате дедушки Велвела, пока оба моих благодетеля были на работе. Во вторую комнату мне заходить было не велено, и я, как паинька, даже туда не заглядывал.
После полудня, решительный и таинственный, в квартиру ворвался Лева с огромным чемоданом наперевес. Через пару минут пришел и дедушка Велвел, после чего мне был устроен форменный тест на профпригодность.
– Соблюдаешь ли ты заповеди для всех народов, Вилли?
Я понял, что от моих ответов что-то зависит, и спрашивать меня будут явно по еврейским законам. Проблема в том, что я не помнил ни строчки не только из Торы, но и из любого другого религиозного трактата, и никогда этим не интересовался. Поэтому я отдался на волю волн и решил просто честно отвечать.
– Не знаю, дедушка Велвел!
– Веришь в единого Творца?
– Безусловно, но наши представления о Творце скорее всего отличаются.
– Не покланяешься ли идолам?
Хм. Понятное дело, что я – левиафанит, то есть с уважением отношусь к происхождению Вселенной, считаю, что мир непознаваем, но стремиться к знанию просто необходимо. А молиться и лобызать доски или камни – увольте. Что до Левиафана, так ему никто не поклоняется, да и зачем? И дедушка об этом отлично все знает, так что смысл происходящего граничит с фарсом. С другой стороны, если это ритуал, то нас с детства учили уважать чужие убеждения.
– Идолам не поклоняюсь. Это не гигиенично.
– Говорил ли хулу на Творца?
– Нет! – Я вообще о нем ничего никогда не говорил.
Дальше я мгновенно сознался, что никогда не мучил животных, не совершал убийства, не думал о суициде, не воровал и даже не совершал фактического прелюбодеяния (по причине отсутствия у левиафанитов брака), а также избрал справедливый суд в лице непредвзятого и лишенного эмоций компьютера, который с этой задачей отлично справляется уже лет двести.