– Прости, дочка. Мы не уберегли его.
– Его убили мусульмане?…
– Сразила стрела. Прямо рядом с сердцем. Я сам видел. Он подставил свою грудь, спасая Бильжо, и умер у него на руках.
Эрсанда опустила голову. Но не заплакала. И вдруг почувствовала, как защемило сердце, как стукнуло оно раз-другой, а потом утихло, словно угомонилось навсегда. И вспомнила тут она: говорили в монастыре, что так бывает. Свалится на человека горе, а он только лицом белеет да зубы сжимает, и морщины режут лоб. Молчит – ни слова, будто и не касается его. Но потом, когда остается один, вдруг со всей ясностью, с ужасом доходит до него смысл того, что произошло, и перед глазами, как живой, встает тот, кого уже не вернуть, как ни молись, как ни кричи и ни бейся лбом об стену. И тогда начинается то, что называют выражением горя: плач. Горький, неуемный, который никто не в силах остановить.
Так и доехали они до дворца. Ссадил отец дочь с лошади, потом спешился сам. Она прижалась к нему, обвила руками самого дорогого для нее человека на свете. Ветер трепал волосы отца и дочери, забирался под одежду, но оба не чувствовали прохлады, поглощенные горькими думами, растворившись друг в друге.
Не поднимая глаз, Эрсанда глухо произнесла:
– Я пойду в сад, к берегу… Там тихо… Мне нужно побыть одной.
И пошла – медленно, опустив голову; и походка ее уже дышала грацией – тем, что пришло на смену детству.
Герен и Бильжо молча глядели ей вслед.
– Она выросла, я и не заметил, – произнес Герен. – Стала красавицей.
– Пошли кого-нибудь за ней, отец. В таком возрасте рассудок слаб. Не случилось бы беды, ведь к воде пошла. Пусть проследит кто, оставаясь незамеченным.
Герен кивнул. А Эрсанда, оставшись одна, упав на траву, забилась, залилась горючими слезами. Потом зарыдала, да так, что та, кого послали, хотела уж было броситься к ней, но не посмела, имея на этот счет строгие указания отца. Словом, вышло так, как говорили. Сейчас это называется запоздалой реакцией на шок, тогда объяснения этому не знали.
Текли минуты, складываясь в часы, а Эрсанда все плакала. Первая любовь… Кому не известно, что это такое? Боль, впервые причиненная юному сердцу, всегда кажется непереносимой, страшнее ее нет. Мир рушится в глазах, ничто вокруг не мило, и кажется, будто часть тебя самой ушла туда, в могилу, к тому, которого любила, без которого жизни своей не мыслила. И хочется рвануться, побежать, увидеть своими глазами, а потом кричать всему свету, что это неправда, этого не может быть! Кто-то придумал это для того, чтобы сделать тебе больно, нанести рану в сердце, а потом любоваться, как долго она не заживает…