– В Дании? – искренне удивился Гарт. – Да мы никогда и не были там.
– То есть как? Откуда же у вас такие сведения?
– Поведал аббат Гийом из монастыря Святой Женевьевы. Он некоторое время жил в этой стране, да и сейчас нередко бывает при датском дворе.
– Это мне известно. Но почему он сам не сказал мне о том, что в датском королевстве распустился цветок? Он что же, не желает, чтобы король сорвал его? Мерзавец! За это я лишу его сана и отправлю пасти коз.
– Лучше будет отправить его в Данию послом, не лишая сана. Он и привезет тебе невесту, Филипп, только…
– Что только?
– Увидев ее, ты не просто лишишь его сана, но вдобавок ко всему прикажешь выпороть.
– Это почему еще? Что же, невеста уродлива лицом или имеет другой изъян, о котором даже стыдно сказать?
– Вот именно, стыдно! – подхватил Герен, незаметно толкая локтем Гарта, чтобы не испортил игру. – Аббат потому и молчит. Боится, что, едва станет рассказывать о невесте, как король выгонит его из монастыря, и он станет нищим.
– Стало быть, не решаясь рассказать мне, он поведал об этом вам?
Филипп подошел к столу и, опустив голову, принялся барабанить пальцами по дубовым доскам. Потом повернулся к друзьям – лицо хмурое, взгляд тяжелый.
– Рассказывайте, я хочу знать. Черт возьми, я упомянул всех: дочку, мамочку, даже бабку, но совсем упустил из виду уродину. Боже, что за крест придется мне нести!
– Так ты, несмотря ни на что, собираешься все же на ней жениться?
– Будь я проклят, если это не так! – топнул ногой король. – Мое королевство дороже любого уродства, на которое мне придется закрыть глаза. Флот – вот чего мне не хватает в борьбе с Плантагенетом! Чудовище в обмен на флот. Даешь ведьму!
Друзьям пришлось прикусить губы, чтобы не расхохотаться.
– А теперь рассказывайте о сестре Минотавра, что живет в датском королевстве. Надеюсь, она не сожрет меня и всю мою державу?
– Что ж, послушайте, ваше величество. Но помни, Филипп, ты сам этого захотел.
– Ладно, ладно, Герен. Итак…
– Вид ее совершенно не вдохновляет на подвиги, в особенности ее лицо. Перво-наперво обращают на себя внимание уши. Похоже, с самого рождения их держали оттопыренными и отпустили совсем недавно. Соответственно, они и приняли нужную форму. Теперь они у нее вызывающе раздаются в стороны, и от этого голова в лучшем случае смахивает на обезьянью. В худшем – напоминает кастрюлю, к которой спьяну неверно прикрутили ушки. Дальше – нос. Неестественно длинный, он напоминает наконечник стрелы, каким-то чудом прилепившийся к лицу. Вместо древка он насажен на верхнюю губу, глядя на которую на память приходят бегущие одна за другой морские волны. Что касается глаз… – Герен задумался, бросив взгляд на приятеля.