Плохо при любых обстоятельствах. И особенно при беременности. Керк вычитал все о подобных рисках и знал, что отек ноги может указывать на тромб. Да он с ума сойдет от страха за нее.
А с чем связан его страх? Уж не с любовью ли к ней?
— Орсон, я все узнаю и тут же сообщу.
— Спасибо. Если она позвонит мне, я тебе перезвоню.
Керк связался с Ником, но тот ничего нового не сказал. Салли хорошо себя чувствовала, когда он оставил ее с Бентоном в аэропорту Сиэтл‑Такома. Тогда Керк позвонил охраннику, который находился в приемном покое больницы, узнал от него подробности, перезвонил Орсону и помчался в больницу.
Он отправил Бентона домой и начал выяснять, что с Салли. Но никакой напор или личное обаяние не дали результата — персонал оказался непреклонен. И потянулись два самых долгих часа в его жизни.
Страх за ребенка, страх за Салли — все смешалось воедино. Мысль, что он может ее потерять, невыносима. И он не имеет законного права узнать, что с ней, потому что не ее муж.
Керк нервно ходил по приемному покою, потом пристроился у стены, уставившись на двойные двери, ведущие в лечебное отделение. Стрелки часов двигались очень медленно, и Керк вспомнил то, что сказал ему Орсон о том, как трудно не волноваться за того, кого любишь. А он, Керк, знает ли, что такое настоящая любовь? Он видел, как рушилась любовь матери к отцу, оставляя лишь печаль и отчаяние. Когда он намечал свой жизненный план, то хотел, чтобы в браке у него были уважение и привязанность без взлетов и падений. Пока что у него не было на это времени, да и нужды и желания не было.
И все‑таки он хотел быть рядом с Салли, наблюдать, как она добивается своих целей на работе, как становится матерью. И чтобы они вместе одолевали трудный родительский путь. Но больше всего он хотел — наконец это понял, — чтобы у них с Салли была любовь. Он хотел иметь право быть тем, к кому она обратится в беде или в радости. Чтобы именно он вселял в нее счастье, смеялся с ней, решал ее проблемы. Он хотел любить ее всегда.
Наконец двери, к которым было приковано все его внимание, раскрылись, и он увидел Салли — ее вывозили в кресле, она держала в руке ворох бумаг, лицо усталое.
Керк кинулся к ней.
— Керк? — удивилась она. — Что ты здесь делаешь?
— Чтобы быть с тобой, Салли.
Она смутилась:
— Ничего серьезного, и меня отпустили домой.
— Все в порядке?
— Да. Я просто испугала Бентона. У меня немного болела и отекла нога, когда он встретил меня в аэропорту, а он настоял, чтобы привезти меня сюда.
— Я дам ему премию. Он сделал то, что обязан. Ты же не будешь его ругать?