Корабль, припомнила Забава, носом смотрел не на Ладогу, а от нее. Значит, их сейчас увозят от дома. Красава все хныкала и проклинала ее…
Занавески — теперь Забава видела, что они сделаны из шкур, ворсом наружу — вдруг раздвинулись. В закуток, пригнувшись, вошел мужчина. Забава узнала того, кто на берегу сначала подбежал к Забаве, а затем вторым сунулся за ней в воду. Тогда он был гол по пояс, а теперь на нем красовалась рубаха темно-красного с синевой шелка.
Вошедший глянул сначала на Красаву, потом на Забаву. Сказал, коверкая слова:
— Очнутся. Хорошо. Слушаться, не кричать — опять все хорошо. Крикнуть — порка, больно. Уговор?
Забава, похолодев, поняла, что мужчина бывал на ладожском торжище. И с ладожскими торговцами ему приходилось договариваться, иначе откуда бы ему знать слово "уговор"?
Притихшая Красава смотрела на мужчину, раскрыв рот. Тот ей улыбнулся, ткнул в ее сторону рукой.
— Тихо — хорошо. Ночь — покидать ваши земли, другой день — развязать рука. Уговор?
Он мельком глянул на Забаву, и та решилась:
— А вы кто? Куда нас везете?
Мужчина нахмурился, угрожающе подался вперед. Сказал низко, рыкающее:
— Молчать. Не спрашивать. Или больно. Уговор?
Он замахнулся на нее кулаком, но Забава, привыкшая к такому обращению от тетки Насты, даже не дернулась. И не отвела взгляда. Чужанин глянул на нее с удивлением и что-то проворчал на своем рыкающем наречии. Потом все-таки сказал:
— Мы нартвеги. Плыть родина. Если ты кричать — я убить и выбросить вода. Уговор?
Забава молча кивнула. Значит, она теперь тоже полон, и везут ее на родину этих нартвегов. Ой, худо…
Мужчина еще раз предупреждающе глянул на нее и вышел из закутка.
— Слышь, Забавка. — Хрипло прошептала Красава. — Поняла, что этот чужанин сказал? Ночью уже далеко от дома будем. И ведь боится, что закричим. Значит, кто-то услышать может. Может, покричишь, а?
— Без толку кричать не нужно. — Сказала Забава, припоминая, что там было дальше по берегу. — Вот если рядом деревня будет… да и то — вдруг кто из чужан мне тут же рот заткнет?
— Хочешь меня на погибель бросить? — Возмутилась Красава.
Забава помолчала, решаясь. И вдруг сказала горячим шепотом, с надрывом и напором:
— Кабы не ты — не зашли бы так далеко от города. У самых стен города никого не крадут. И стража рядом, и народу полно. А теперь во всем меня винишь? Правильно про тебя Ушата сказал — умом скудовата.
На этом голос у Забавы оборвался, и она замолчала, изумленная собственной смелостью.
Никогда прежде она не смела поднять свой голос против Красавы. С тех самых пор, как ее, еще десятилетнюю, привели в дом к дядьке Кимряте. Про себя Забава много что думала, и на многое хотела решиться… а на деле твердо знала — стоит сказать одно только слово супротив, и тетка Наста вконец разъяриться. А потому не рисковала, предпочитая молчать.