— А с кем, говоришь, он сегодня занят?
Старуха, помолчав, сказала на ходу, переваливаясь и тяжело опираясь Красаве на руку:
— Ты, касатка, про это лучше не спрашивай. Радуйся, что не тебе эта доля досталась, и помалкивай.
Красава насторожилась.
Задница у девчонки оказалось худой, но крепкой, торчала двумя белыми яблоками. Правда, для ладони Харальда те яблочки оказались маловаты — тонули в горсти, даже ухватится не за что.
Но зато при свете двух ночников Харальд разглядел синяки на ногах у девчонки. Шли они сплошь, а начинались выше колена, спускаясь при этом до самой ступни. Разных цветов — и лилово-желтые, начавшие уже подживать, и синие с прозеленью, поставленные от двух до пяти дней назад…
Только багровых, свежих, полученных за день или около того, не было.
С другой стороны, белой кожи на ногах у светловолосой тоже осталось немного. И поставь ей кто новый синяк — можно и не увидеть, просто растворился бы в старых разводах, да и все.
Харальд полулежал, придавив одной рукой плечи девчонки, кинув другую на ее задницу, и прикидывал в уме. Брат сказал, что они, своровав славянок, направились сразу к нему. И шли по морю девять дней. Выходит, синяки светловолосая получила уже на драккаре…
Однако Свальд и его люди скорее раздвинули бы девчонке ноги, чем ходили бы вокруг, попинывая по этим ногам. Помнится, брат говорил, что девчонку он отдал в услужение к темноволосой еще на драккаре. И что они с темноволосой сестры, пусть и не родные, а двоюродные, по отцам.
Значит, оставить эти метки могла лишь сестра.
Желание злой струной пело в теле, частым сердцебиением отдавалось в ушах. Мужское копье у Харальда давно налилось, запрокинувшись к животу — так что завязки на штанах пришлось распустить. Мягкого тела под собой, вот чего хотелось, женской плоти, неважно, покорной или бьющейся, ускользающей…
Следовало давно уже развести ей ноги и навалится сверху. Потом, для второго раза, можно было и перевернуть, потом она стала бы покорнее, поистратив силы от дерганья…
Однако Харальд лежал, не двигаясь, и рассматривал синяки на ногах. Рука неподвижно лежала на ягодицах, вместо того, чтобы прихватить одно колено — да дернуть в сторону и вверх, отводя и открывая то, за чем таилось жаркое забытье для любого мужчины…
Тут придется придумать что-то похитрей, чем просто оприходовать, угрюмо думал Харальд. Хмель потихоньку выветривался у него из головы, и поэтому мысли текли все более ясные.
Если сестра так била сестру, очутившись в полоне, среди чужих людей, значит, у них в доме так было принято еще до того, как Свальд отловил девчонок на берегах далекой славянской речки.