Забава, вернувшись в женский дом после разговора с Харальдом, тут же отправилась к Красаве.
— Поутренничать бы сперва, — проворчала идущая следом бабка.
— Скоро, бабушка, поутренничаем, — отозвалась Забава.
И толкнула дверь опочиваленки Красавы.
Та лежала на кровати. Рядом сидели две рабыни, не одна — и та, которую отправила к ней сама Забава, и еще одна, незнакомая, тут же зашедшаяся в кашле.
Красава, приподнявшись с постели, протяжно охнула.
— Сестрица… одна ты у меня осталась. Защити, не выдай.
Забава замерла.
С тех пор, как их обеих привезли сюда, в Нартвегр, прошло не слишком много времени — месяца два? Чуть больше?
Но за это время жизнь ее поменялась так круто, и так много в ней случилось всего — и горе было без края, и счастье без меры…
Может, поэтому Забава сейчас смотрела на сестру — а рассердиться на нее по-настоящему не могла. Да, Красава била ее, обзывала, ругала всяко. И глупость эту учинила.
Но ведь никого не убила. А нынче и вовсе просто жалость вызвать хотела, чтобы не продали.
По сравнению с тем, что творили сами чужане — и Харальд, и другие — вина Красавы не выглядела такой страшной. Она вон Харальду свою будущую смерть простила, а тут всего лишь ложь. И синяки, которые ей когда-то Красава поставила, уже сошли, и слова злые отзвучали…
— Ты ведь соврала, Красава? — напрямик спросила Забава. — Не было ничего? Люди видели, как ты в сарай заходила, с какой-то рабыней. Без мужика, сама. И ярл Харальд об этом уже знает.
Красава вдруг вскочила с кровати — и повалилась на колени. Забава от неожиданности отступила на шаг.
— Спаси… — прохрипела Красава. — Тебя вон ярл в жены берет, он тебе не откажет. Пожалей. Как мой отец тебя когда-то пожалел — кормил, поил, после смерти твоего отца не оставил…
Была в ее словах доля правды, от которой Забава отвернуться не могла. Отец ее служил дружинником у прежнего князя — и полег вместе с ним, когда тот пошел против Рюрика.
Осталась от него одна избенка, одна коровенка и кое-какая утварь. Богатства отец не нажил — из простых был. Не как дядька Кимрята, что ходил в помощниках у ладожского воеводы, оставленного тогда присматривать за городищем — и склонившего голову перед Рюриком, когда тот подступил к воротам.
Избенку их потом снесли, и на ее месте поставил себе дом другой человек. Не приди за ней дядька Кимрята, от которого она и узнала о смерти отца, да не уведи за руку — неизвестно, что с ней было бы. Может, из милости взяла бы к себе соседка, что приглядывала за Забавой, когда отца не было дома.
А может, и нет. В неурожайный год простым людям на своих детей еды не хватало, не то что на чужих.