Поутру, выйдя из каморки, Харальд тут же наткнулся на пятерку, назначенную им в охрану Сванхильд.
У троих лица оказались помятые — видать, явились прямиком с пира.
Он послал одного из парней за старухой-славянкой. Потом, подумав, погнал всех из женского дома — чтобы не торчали под дверью и не развлекались потом, рассказывая, что невеста ярла узнала о своем сговоре самой последней.
Следом вернулся в каморку. Разбудил Сванхильд, погладив по плечу, уже прикрытому шелком — все-таки успела надеть ночью рубаху, втихомолку.
Она присела на кровати, сонно потерла лицо ладонями.
— Утро, — пробормотал Харальд, не сводя с нее взгляда.
И Сванхильд отозвалась голосом, в котором плавала сонная хрипотца:
— Доброе утро, ярл Харальд.
Уроки Рагнхильд, с усмешкой подумал он. Качнул головой.
— Не ярл Харальд. Просто Харальд.
Она согласилась, моргнув:
— Просто Харальд.
Он фыркнул.
Разбудив ее поутру, Харальд опять распустил руки — и затащил к себе на колени, даже не дав накинуть платье. Целовал, и не только. То под платье запускал ручищи, то по груди проходился…
И отпустил лишь тогда, когда бабка Маленя вошла в опочиваленку.
Забава тут же вскочила, схватила платье, висевшее на изголовье кровати. Торопливо накинула.
Харальд уже что-то говорил Малене. Бабушка выслушала, пожевала губами. Перевела:
— Ты теперь свободна, Забавушка. Вчера ярл на пиру дал тебе свободу. И не только ее…
Забава застыла рядом с кроватью.
Харальд по-прежнему сидел на постели. Глядел на нее спокойно, по-хозяйски. Ноги расставил, один кулак в бедро упер…
— Тебя на том пиру еще и в род приняли, — неожиданно сказала бабка Маленя. — Теперь у тебя новый отец появился. Здешний, из чужан. И два брата.
Забава разом вспомнила двух молодых мужиков, совавших ногу в окровавленный сапог перед ней. И белоголового старика, ястреба хозяйского, как называла его Маленя. Кейлева. Обувшего тот сапог первым.
— Теперь ты Кейлева дочка, — торопливо вымолвила бабка, подтвердив догадку Забавы. — И сыновья его, чужане, отныне твои братья. Еще тебе новое имя дали. Будешь зваться Сванхильд. А прежнее имя велено забыть. Ярл и мне приказал только так к тебе обращаться.
— Приказал? — изумилась Забава.
Сердце у нее заколотилось. Во рту стало как-то горько.
— Так у них положено, Забавушка… Сванхильд. У тебя теперь новый отец, он перед всеми тебе новое имя нарек — здешнее, чужанское.
Харальд шевельнулся, нахмурил брови, спросил что-то у бабки Малени. Та боязливо перевела:
— Спрашивает, чем ты недовольна.
— У меня от отца с матерью только это и осталось, — с трудом выговорила Забава. Губы отчего-то стали непослушными. — Имя. И больше ничего. Другой-то памяти нет. Пусть они меня, как хотят, кличут — а я свое имя не забуду.
