Над двором висели низкие тучи. Люди по двору ходили хмурые, неласково поглядывали в ее сторону.
Только Забаве сейчас было все равно, как на нее глядят. Да и после бессонной ночи, после всего, что она видела, навалилось какое-то странное безразличие.
Шагая следом за Рагнхильд, Забава думала — может, та ведет ее к Харальду? Вдруг он все-таки вернулся, и послал за ней? Или раненый где лежит…
Харальд не мог послать за ней беловолосую, вдруг осознала она — горько и леденяще. Он о ней говорил неласково.
А вот если Харальда убили, Рагнхильд вполне могла повести ее посмотреть на него. На мертвого. Потому и ведет не в сторону хозяйского дома или куда-то еще — а к службам неподалеку от крепостных стен.
Если мертвого сначала понесли обмывать…
Забава судорожно вздохнула и прикусила на ходу костяшки сжатого кулака — чтобы не закричать.
Вокруг поднимались дома — приземистые, длинные, бревенчатые. Ходили рабы. Баня промелькнула впереди, в промежутке между срубами.
Неужто и впрямь на тело ведет посмотреть?
Рагнхильд остановилась в промежутке между двумя домами. Еще издали Забава разглядела на земле что-то красное — а подойдя ближе, увидела два тела, лежащие рядышком. Голые, с кровавым мясом вместо спин.
Харальд, испуганно метнулась у нее мысль. И тут же погасла. Волосы были не те — у одного тела светлые, у другого темные, заплетенные в две косы.
— Харальд, — торжествующе сказала Рагнхильд, остановившись рядом.
И ткнула пальцем в темноволосую голову.
А потом развернулась и ушла.
Красава, как-то отупело подумала Забава. И бухнулась на колени рядом с телом. Ухватилась за плечо, потянула, переворачивая. До чего ж тяжелая…
— Лебедушка ты моя, Сванхильд, — сказал кто-то сбоку.
Голос дрожал. Бабка Маленя?
— Я тебя с раннего утра искала — да не нашла. Оставь ты ее, лебедушка. Тут уж все кончено, не мучь себя.
Забава наконец перевернула сестру. Лицо Красавы покрывала грязь, склеившая ресницы, верхняя губа задралась, и зубы, видневшиеся в оскале, с одного края покрывала влажная грязь. Она коснулась ее груди, полуприкрытой остатками разодранной рубахи — посмотреть, дышит ли.
И вдруг услышала слабый выдох:
— Варь…
— Ишь ты, — удивленно и уже погромче сказала бабка. — Жива. Вот ведь здоровая, ничего ей не делается. Хоть пори ее, хоть в ступе толчи…
Помочь бы надо, подумала Забава.
И тупое оцепенение, охватившее ее с того момента, как она поняла, что Харальд убежал к воротам — а обратно уже не вернулся, и неизвестно, вернется ли, и что с ним приключилось, жив ли? — вдруг отступило.
Пряжка плаща поддалась как-то сразу. Она сбросила его на землю, рывком перекатила на ткань тело Красавы — откуда только силы взялись.