Мысли ее споткнулись — и полетели метелью.
К тому моменту, когда названный брат довел Забаву до женского дома и втолкнул в дверь, буркнув напоследок:
— Доброй ночи.
Она уже приняла решение.
Надо идти искать Харальда. Конечно, он и впрямь может быть в этой самой… в Вольной Хели. Только туда не то что ей — даже Кейлеву, похоже, не добраться. А вдруг он все-таки здесь? И бродит где-нибудь по лесам, как тогда по кораблю.
Надо или идти — или сидеть здесь, дожидаясь, пока Кейлев заберет ее отсюда.
Не хочу, горько и почему-то спокойно подумала Забава. Жить потом где-нибудь и вспоминать всю жизнь о том, как счастлива была с Харальдом.
Может быть, даже долго жить. И каждый день, каждую ночь вспоминать о нем. Думать — а вот если бы тогда не струсила, и пошла, может, и нашла бы.
Потом в памяти всплыло воспоминание о Красаве, о том, как ее чуть не запороли.
Но ведь не запороли же, смущенно, со стыдом, оправдалась перед собой Забава. Зверство, конечно…
Но если Харальда бросить — и уйти доживать потихоньку свой век с Кейлевом — это с ее стороны тоже зверством будет. Харальд ей не чужой.
Он ее суженный.
И через двенадцать… нет, уже через десять дней у них должна быть свадьба. Или уже через девять?
Входя в свою опочиваленку, Забава размышляла уже о другом. Прежде чем идти искать Харальда, надо одеться по-другому. В платье по лесам не побегаешь. Взять из сундука Харальда штаны, рубаху, сапоги…
Осталось решить только одно — идти прямо сейчас или все-таки дождаться утра?
Забава замерла посреди опочивальни. И вдруг вспомнила о Красаве. За ней, конечно, нужен уход. А она уйдет — выходит, ее бросит…
Присмотрит ли бабка завтра за сестрой? Красаву, конечно, тоже жаль — но как-то несильно, слабо. Просто как живую душу.
А Харальда… Харальда не просто жаль, за Харальда страшно. Да так, что в груди печет. Бродит сейчас где-то потемневший. На холоде. Без еды. Один.
Может, еще и раненый.
ГЛАВА 3. Побег из Йорингарда
Забава прикусила губу — и заходила по опочивальне, раздумывая, как бы половчей выбраться из крепости. Потом выждала еще немного, и вышла.
Но за дверью женского дома ее вдруг остановили стражники. Один из них бросил недовольным голосом несколько слов.
Названный брат им что-то приказал, с замиранием сердца поняла Забава. Выдавила умоляюще:
— Кейлев. Идти, говорить.
Потом махнула рукой, указывая в сторону ворот.
Но воины по-прежнему стояли перед ней стеной, не пропуская.
И Забава, задышав чаще, подумала — не так надо. По-другому. Может, ее все равно не выпустят. Но она хоть попробует. Хуже-то от этого не будет?