Демон стоял перед креслом, скрестив руки на внушительной груди и смотря на нее хмуро и озадаченно.
– Нет, – кивнула Вера, отставляя правой рукой пустой стакан, и истерически взвизгнула, когда кто-то неизвестный коснулся сзади ее левой руки.
Судорожно обернувшись (она тут неврастеничкой станет!), Вера увидела ошеломленного Ортеля, вторично осматривающего ее печать.
– Не понимаю, это же невозможно! Есть универсальные правила, единые для всех, одинаковые во всех секторах Вселенной! – бормотал высший. – Расскажите, как, ну как, вы умудрились попасть на церемонию воды?!
– Невзначай, – зло выдергивая руку, ответила Вера. – Вам определенно надо что-то менять в системе безопасности! Вот, с хранителей миров пример берите – у них даже в частных домах потенциально опасная лаборатория защищена от случайных визитёров: меня хоть и потянуло к такому же шару, но подобраться к нему и пройти сквозь охранную пленку я не смогла.
– Церемониальный шар никак не мог повлиять на человека, выбранного в договор продления рода хранителя миров! – заявил Ортель, а Квазик, недоверчиво слушавший, как Вера выговаривает главе высшего мира, воскликнул:
– Так ты и притяжение к шару Меблиса чувствовала?! Почему сразу не сказала?!
– Ты не спрашивал, – поразилась гневному упреку Вера. Она о каждом своем вдохе докладывать обязана?! И добавила в оправдание: – Я думала, это притяжение все испытывают!
– Не все! Я не испытываю! – рявкнул демон.
– Повезло тебе, – буркнула Вера, не понимая, с чего вдруг такой переполох из-за стремления подойти к шарикам. Вот ее возможная смерть их так не взволновала!
– Повезло??! – повторил Квазик и усталым жестом потер рога.
На землянку, москвичку и просто красавицу (а то, после омоложения на пятнадцать лет!) опять смотрели, как на неведому зверюшку. Теперь уже две пары глаз.
Ортель очнулся от раздумий и хлопнул в ладоши. Перед ним возник призрачный мальчик, что вручал Вере воду в пустыне.
– Виртуал покинуло два последних человека, – отчитался псевдо-мальчик. – Оба успешно прошли церемонию воды. В данный момент виртуал требует ремонта и недоступен для новых участников церемонии.
Веру затопило чувство злорадного удовлетворения: эти высшие не скоро смогут над детьми поиздеваться, Квазик наверняка немало там наломал, если даже небо рассыпалось.
– Так.
Это «так» упало, как тяжелый камень, настолько весомо и значительно произнес его Ортель. Да-а, этот высший – настоящий глава мира: одно-единственное «так» – и все вытягиваются в струнку и внимают каждому слову, а чувство злорадства боязливо прячется в глубинах подсознания.