– А если метель? – не сдавался камердинер. – Вот с возком хоть что делай – его в Пуатье сладили, с расчетом и на снег, и на метель, и на Триезскую топь – не к ночи будь помянута.
– А ты что скажешь? – обратился епископ к Гийому, показавшемуся из-под кареты.
– Да что тут сказать? – пожал тот плечами. – На вид ось как ось.
Он попинал колесо, сплюнул, поглядел на небо и сообщил:
– До Шаррона-то доедет. А вот до Пуатье?..
– Решено, карету оставляем, – кивнул Клод – остаться на дороге со сломанной осью ему не улыбалось. – Поедем в вашем экипаже, ваше преосвященство.
В широкий укладистый возок положили свежего сена, добавив для тепла и удобства подушки и медвежью шкуру из кареты Бутийе. За недостатком места Дебурне решили не брать, ограничившись одним Гийомом, который сел за кучера.
Всю дорогу до Пуатье Гийом распевал песни. Особенное пристрастие он имел к истории некоей Марианны, поехавшей на мельницу с козликом, которого, пока хозяйка общалась с мельником, съел волк.
– Какая грустная песня, – после третьего повторения заметил Поль.
– Почему же грустная? – возразил Гийом.
– Ну как же! Козлика съели, ему плохо, – удивился Поль.
– Зато волку хорошо!
– И мельнику, – добавил Клод.
– И девушке, – заметил епископ, глядя в небо. – Три против одного в пользу добра.
После бессонной ночи на постоялом дворе в Партене епископ ничуть не потерял бодрости и боевого духа, необходимого для встречи с всесильным губернатором Пуату – Филиппом Дюплесси-Морне. Тот не зря заслужил прозвище «Папа гугенотов» – общаться с ним было тяжелым испытанием для любого католика.
Тем слаще было епископу Люсонскому получить из его рук деньги, да еще и на основание семинарии! Сохраняя на лице елейно-почтительное выражение, епископ внутренне торжествовал: губернатор не только не стал затягивать выдачу суммы, но и осведомился, как епископу будет удобней ее получить: заемным письмом или золотом.
– Золотом, – тщательно скрыв ликование, сказал Арман.
Дюплесси-Морне дернул седым усом и молча позвонил в колокольчик. Шепнув пару слов столь же пожилому слуге, так же с ног до головы одетому в черное, губернатор некоторое время разглядывал епископа Люсонского словно диковину – какую-нибудь громадную голубую улитку – слегка брезгливо и с опаской.
– На герцога Сюлли произвела большое впечатление ваша книга «Синодальные предписания», – наконец соизволил он заметить.
– Я необыкновенно счастлив это слышать, ваша милость, – поклонился Арман. Посылая первому министру свое сочинение, призванное служить учебным пособием для будущих семинаристов, он не надеялся на прочтение. Но Сюлли неожиданно расхвалил «Предписания», и Арман подозревал, что именно книга послужила главной причиной положительного ответа на просьбу о деньгах.