Арман впервые в жизни не нашелся с ответом.
– А вы зря не носите шпагу, – усмехнулся Эпернон, заметив, как его собеседник ищет на боку эфес. – Времена нынче неспокойные, даже этот блаженный Берюль явился вооруженным.
– Здесь Берюль? – Арман взял себя в руки. – Его величество был столь любезен, что допустил к королеве ее друга?
– Она не нуждается в дружбе, ваше преосвященство, – воистину, день чудес! – никто и никогда не видел на лице Эпернона столько улыбок зараз. – Где любовь – там и Бог. Я провожу вас в ее приемную. Подождите до окончания совета.
– Да, ваша светлость, – поклонился Арман. К его удивлению, герцог ответил чрезвычайно любезным поклоном и радушно указал на неприметную дверь в простенке между колоннами.
Входя в темный проход, Арман мельком подумал, не ждет ли его кинжал или пуля вместо встречи с королевой, но впереди уже забрезжил свет.
Явление епископа Люсонского произвело фурор: в приемной толклось множество людей, кое-кого Арман знал – мадам Гершвиль, доктор Вотье, Ручеллаи, словно ставший еще тщедушнее, но большинство было незнакомо – вероятно, местные дворяне.
– О, ваше преосвященство! – первой кинулась к нему мадам Гершвиль. Ее худое лицо и продолговатые зеленые глаза, пленившие когда-то Генриха IV, сияли искренней приязнью. – Вы наконец-то прибыли! Я прикажу сообщить королеве о вашем приезде.
– Джакомо, – обратилась она к Ручеллаи, – доложи ее величеству о мсье Люсоне.
Итальянец просочился в дверь и почти тотчас же вернулся, не без злорадства сообщив Арману: «Приказано подождать», после чего порывы присутствующих пообщаться с епископом как-то сошли на нет.
Исключение составила лишь мадам Гершвиль: загородив его от общества, она тихо и торопливо пересказала новости. Берюль и кардинал Ларошфуко уговаривают королеву помириться с сыном. Эпернон – наоборот, призывает идти на столицу, обещая поднять Гасконь и Гиень.
– О, мой дорогой друг! – горячо поблагодарил ее Арман. – Но кто же предложил королю мою кандидатуру в качестве миротворца?
– Как, вы не знаете? – удивилась дама. – Отец Жозеф. Он не побоялся пойти к королю, когда его величество рвал и метал, получив известие о побеге королевы-матери. Он прервал охоту – вы же знаете, как он этого не любит – и не хотел разговаривать даже с Люинем! Отец Жозеф пошел к нему и вышел с письмом к королеве-матери и к вам.
Мысль о сорванной охоте короля привела Армана в превосходное настроение. Придворные ее величества покидали приемную, немало озадаченные выражением его лица.
Затем потянулись члены Совета: круглолицый кроткий Берюль, согбенный Ларошфуко с длинной седой бородой, гневно глядящий Тантуччи…