Поцеловав ей руку еще раз, он выскакивает наружу, торопясь к королю, пока дурную весть не принес кто-нибудь еще. Но опоздал – Людовик уже у дверей.
Глаза короля – как мушкетные дула.
Людовик один, без Люиня. Увидев распухшее лицо епископа, король пугается – так, что холодеют ладони, а горло сжимается, не пропуская воздух.
– К-к-к-к… – голос его не слушается. – К-к-как…
– Все уже позади, сир, – торопится Люсон. – Ее величеству лучше.
Епископ вдруг шмыгает носом – у этого лощеного прелата течет из носа, как у сопливого мальчишки! Под изумленным взглядом короля Арман торопливо лезет за измочаленным платком и утирается, виновато кланяясь.
– Ее состояние позволит ей пребывание в лагере? – вообще-то Людовик не хочет смущать мать и смущаться сам – мало ли какие у женщин бывают хвори!
– Ваше величество! – еще раз кланяется Люсон. – Ее величество оказали мне честь, приняв мое приглашение посетить замок Куссе – там более спокойная… обстановка.
Кажется, со стены скинули бочонок со смолой. Кажется, попали в кузнеца – таким густым басом может сквернословить только старик Матье.
– Да, Люсон. Увозите ее, и поскорей, – дернув щекой, заявил Людовик и прошествовал внутрь, в почтительно распахнутую Люсоном дверь.
Арман со стыдом почувствовал, как в груди мягкой лапой шевельнула радость – впервые в жизни они с Людовиком поговорили не как враги.
Через две недели, в середине июня, двор гудел от слухов. К вящему прискорбию, ни восшествие на испанский престол юного Филиппа IV, ни успешная осада Людовиком XIII Сен-Жан-д’Анжели не занимали в этом гуле главного места. Больше, чем о деяниях королей, говорили о посещении королевой-матерью замка Куссе – вотчины епископа Люсонского.
– Помилуйте, ее величество неделю гостила в Куссе почти наедине с его преосвященством! – многозначительно поднятые брови мадам Люинь говорили больше, чем уста.
– Он даровал ей духовное утешение, – снисходительно ответил герцог Бельгард.
– Да-да, по три раза на дню!
– Так и грехов у королевы-матери немало, – Бельгард осклабился.
– Мой отец был ранен при нападении Равальяка на Генриха Четвертого! – строптиво вздернула голову его собеседница. – Он сидел рядом с его величеством!
– Все бумаги по этому делу сгорели при пожаре во Дворце юстиции, – пожал плечами Бельгард. – Чтобы нам было о чем посудачить, королева-мать старательно обзаводится новыми грехами.
– А вы читали новый памфлет? – присоединился к разговору епископ Бонци. – «Хронику фаворитов»? Это даже лучше, чем «Жалоба шпаги коннетабля»… О, простите, мадам, я, разумеется, глубоко возмущен этим глумлением над храбрейшим и талантливейшим главнокомандующим за всю историю Франции…