– Ты порвешь платье! – раздался гневный голос бабушки, и Франсуаза торопливо поднялась, оправляя подол – ее большие серые глаза потемнели от подступающих слез. Арман вздохнул. Их старший брат Анри изодрал неимоверное количество чулок, штанов и курток, утопил шляпу со страусовым пером – ему бабушка не сказала и слова упрека. А внучкам доставалось постоянно. Интересно, Изабелле, которая сейчас в монастыре, тоже достается от монахинь за наряды? Скоро и младшую, двухлетнюю Николь, начнут ругать за недостаточно чинное поведение. Изабелла умела отрешенно смотреть сквозь гневно извергающую тирады мадам Рошешуар – «как с гуся вода» – говорила матушка. А на подвижном личике Франсуазы сейчас дрожала столь жалобная улыбка, что Арман не выдержал.
– Бабушка! Можно мне за ворота? – выскочил он перед бабушкой, показывая на мост за спиной. – Я быстро – туда и обратно!
Не удостоив и словом, бабушка вытянула его палкой по плечу и величественно удалилась.
Франсуаза все-таки заплакала. Но улыбнулась сквозь слезы и обняла брата так крепко, что Арман даже не стал тереть плечо, хотя место удара горело – наверняка останется синяя полоса.
После явления мадам Рошешуар желание петь пропало.
– Давайте в прятки играть! – предложил Альфонс.
– Давайте, – оживилась Мари. – Чур, я считаю.
Оглянувшись по сторонам, она затараторила запрещенную взрослыми считалку:
– Вышел Лютер из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, ты – папист, тебе не жить! – ладошка Мари хлопнула по груди Альфонса. Арман перевел дух: он любил прятаться, а не водить. Ей всегда как-то удавалось посчитать так, что водящим оказывался кто угодно – Альфонс, Робер, она сама – но не Арман. Наверное, это потому, что Мари – его молочная сестра и любит его больше, чем остальных детей дю Плесси.
– Ну держитесь! – Альфонс отошел в тень донжона, прислонился к прохладной даже в июньский зной каменной кладке, закрыл глаза и завел Pater Noster – за три повторения надо было успеть спрятаться.
Франсуаза припустила к возу с сеном – со всей прыти маленьких ножек, и притаилась у колеса. Мари снова спряталась за колодцем – как всегда, на большее ее не хватает.
Робер метнулся было в собачью конуру – но Репей был дома и не собирался тесниться, лишь лизнул мальчика в щеку.
– Куда ты? – закричал Арман, но Робер не обернулся. Он выскочил из ворот. И полез под мост. Лето стояло жаркое, и между зеленой водой и деревянным настилом оставалось достаточно места, чтобы втиснуться шестилетнему мальчишке.
Арман обнаружил, что брат сейчас закончит читать, а он еще торчит на виду. Куда бы залезть на этот раз? Его осенило – громко затопав, он метнулся за Робером, а потом тихо-тихо, затаив дыхание, вернулся и встал за раскрытой дверью в донжон. Дверь заслонила его от брата, что уже заканчивал счет. Теперь главное – не засмеяться, когда его опять не смогут найти.