Шалго, посасывая сигару, просматривал свои записи.
— Ты прав, Генрих, — сказал он наконец. — И все же одно мне непонятно: почему именно госпожу Гемери назвал Кэмпбел?
— Ну, это она нам расскажет!
— Нет, — возразил Шалго, — на этот вопрос мы сами должны ответить.
Шликкен отмахнулся.
— Ах, это не важно. Он мог бы назвать кого угодно.
— Но почему именно мать секретаря нашего посольства в Анкаре? — упрямо твердил Шалго.
— Неужели ты не понимаешь? Не личность этой женщины важна, — доказывал майор, — а то, сообщит ли Хельмеци или нет о месте, где укрывается Кэмпбел. И не цепляйся за второстепенные вещи, иначе мы не туда свернем. — Шликкен проглотил конфетку. — Ясно одно: они убедились в предательстве Пинктона и покончили с ним. И надо сказать, с гениальной ловкостью. Судя по донесениям, они работали в перчатках: после них не осталось никаких отпечатков пальцев.
— Это чепуха, — возразил Шалго. — Уж не думаешь ли ты, что они в перчатках распивали палинку. Кстати, Топойя не видел у них никаких перчаток.
— Тогда почему полиция не нашла на рюмках отпечатков пальцев?
— Это следующий вопрос, — невозмутимо заметил Шалго.
— У тебя есть еще вопросы? — спросил Шликкен с легкой издевкой.
— Найдется еще несколько. Разве ты не знаешь, что игра в вопросы и ответы — наша специальность?
— Я знаю только одно, что я должен поймать убийцу или убийц. И клянусь, я их поймаю.
— Это не так-то просто, — промолвил Шалго. — Мы имеем дело с опытным противником.
В дверь постучали. Вошел молодой следователь уголовной полиции и доложил, что лейтенант Геза Кооц хочет переговорить с господином старшим инспектором Шалго.
— Пусть войдет, — приказал Шалго и повернулся к двери.
В кабинет вошел и вежливо представился черноусый полицейский офицер.
— Прошу прощения, господин старший инспектор, — сказал он, снимая перчатки. — Я начальник отделения государственного сыска. Позволите закурить?
Шалго с сонным видом кивнул.
— Не хотите ли конфетку? Настоящие парижские. — Шликкен протянул лейтенанту пакетик с конфетами.
— Премного благодарен… — Двумя пальцами лейтенант взял одну конфетку, с удовольствием посмаковал ее и отправил в рот. — Очень вкусная! — Взгляд его скользнул по сонному, скучающему лицу Шалго. — Прошу прощения, — встрепенулся он. — Перехожу к делу. Несколько дней назад я получил от вас отношение, в котором вы просили учинить розыск некоего Гарри Кэмпбела в возрасте примерно двадцати пяти лет, шатена, с карими глазами и овальным лицом, родной язык, очевидно, немецкий…
— Верно, верно, — перебил его Шалго, испугавшийся, что лейтенант повторит сейчас весь текст отношения о розыске.