Впрочем, это все же было оружие, а не игрушка. На розовую рукоять из какого-то дерева, укрепленную золотыми кольцами, была насажено что-то вроде «рубинового» птичьего черепа. Его «клюв» выглядел достаточно твердым, чтобы им можно было проломить кому-нибудь голову. Ну а два «крылышка», идущих в обратную сторону, были сделаны из стали, так что, при должной силе удара, ими можно было и убить.
— Мило… Черт, я всерьез рассматриваю возможность сражаться этой хреновиной?
Покачав головой, я направился на второй этаж. Нужно было убедиться, что у хозяйки не осталось товарищей…
***
Нежити в доме больше не оказалось, зато я понял, что мне казалось странным. Дом не просто носил следы разграбления и пребывания, они были совсем недавними. Что и подтвердила найденная на третьем этаже комната…
Пожалуй, она неплохо подошла бы в качестве локации для какого-нибудь ужастика. И не потому, что тут лежали груды костей или засохшие лужи крови. Ничего подобного, обычная жилая комната. Три лежанки, сделанные из подручных материалов, две из которых были заправлены, а возле третьей валялись горы бытового мусора. Я подобрал флягу и, перевернув, убедился, что воды там нет и, закрутив висящий на цепочке колпачок, привычно бросил ее в сумку.
На стене было несколько надписей, сделанных иероглифами, под которыми тянулась цепочка перечеркнутых палочек. Кажется, примерно так считают дни заключенные? Я потратил несколько секунд, чтобы прикинуть сроки. Судя по всему, девушка продержалась больше месяца и, возможно, была жива даже на начало второй миссии. И, то, что она умерла до моего прихода — пожалуй, даже к лучшему. Спасти ее все равно было не в моих силах, а отчаяние — опасная штука.
Я подошел к небольшому столику, на который указывала огромная нарисованная стрелка. На нем лежала куча разного рода безделушек. Несколько монет, подсвечник, серебряная тарелка. Не став разглядывать подробнее, я вытащил из под шкатулки листок бумаги. Здесь она, наконец, использовала системный язык.
«Меня зовут Мацуда Харуко и я из Японии, планета Земля. Вероятно, к этому моменту, я уже мертва. Пожалуйста, если можете, то сообщите моим родителям и передайте им мое прощальное письмо и дневник. На столе лежит все, что я сумела собрать. Примите это в качестве платы…»
Дальше шел город, адрес, номера телефонов и даже электронная почта. На обратной стороне листа было само прощальное письмо, опять написанное иероглифами. Что касается дневника…
Я открыл лежащую рядом книгу — какие-то святые гоблинские тексты. Впрочем, вряд ли эта Харуко знала их язык. Чистых листов там не было, так что текст дневника шел между строк и представлял собой те же самые иероглифы. Только, на этот раз, написанные кровью. И дело было не в безумии — просто кровь лучше впитывалась в листы. Похоже, она была скрытной девушкой и не желала, чтобы ее историю могли прочитать другие игроки. Оно и к лучшему, мне сейчас не до чужих трагедий.