— Это что такое? — и ткнул в начищенные голенища часового.
— Так что сапоги, господин полковник, — не своим голосом крикнул часовой.
— Сапоги, — мрачно повторил Греков. — Воины, служаки, туды вашу в карусель!! По семи пар сапог у каждого, потому вас и бьют босяки красные… — Он покачал головой. Раздражение не покидало его. Он огляделся и горестно проговорил: — А мы служили, семеро в одном сапоге ходили… и ничего, никаких большевиков не знали…
— Именно так… совершенно справедливые ваши слова, — складывая на животе руки крестом, кланяясь градоначальнику, протиснулся через толпу замерших просителей какой-то человек в длинной добротной поддевке, — золотые ваши слова…
— А ты кто? — наступая на него грудью, вдруг рявкнул Греков.
— Внноват-с, мы купцы… Акимов, железоскобяные товары, — отступая назад, прошептал человек.
— Ку-пе-ец! — дико закричал Греков, и в его мозгу пронесся купец Парсегов, одурачивший его с мерлушками.
Объект для успокоения разлившейся желчи был найдем.
— Торгаш! Подхалим, обирало!! — замахав руками, крикнул он. — Тебя кто спрашивает, аршинник, что ты в военные разговоры суешься?
— Извините, батюшка, — пролепетал купец.
— «Ба-тю-шка»! — не веря своим ушам и приседая от негодования, завопил Греков. — Это ты меня, суконное рыло, батюшкой зовешь? Ах ты чертово семя, да что я тебе, поп или архиерей долгогривый?.. Я моему государю, — гордо выпячивая грудь и поднимая палец, произнес Греков, — пол-ков-ник, а тебе, сукину сыну, ваше высокоблагородие. А ну, марш отсюда, барбос собачий! — свирепея от собственного крика, заорал он.
Купец рванулся к выходу.
— Киселя ему, киселя под зад! — вспомнив беседу с Гревсом, крикнул Греков, но купец, подхватив полы поддевки, уже несся по лестнице вниз. — Он бы меня еще «вашим степенством» обозвал, — успокаиваясь, сказал градоначальник, оглядывая замерших в испуге людей. — Распустился народ, ни чина, ни звания не соблюдает. — И уже совсем подобрев, милостиво добавил: — Дайте отдышаться… сейчас начну!..
Посетители были все какие-то надоедливые люди, лезли с разными пустяками, и градоначальник снова стал раздражаться, Неотвязная мысль о потерянных деньгах сидела в голове.
— Ну, живей, живей, что рассусоливаешь — сердито сказал он старику подхорунжему, пришедшему с просьбой о продаже дома. — Разрешаю. Скажи там, в канцелярии, чтобы написали бумагу.
В кабинет заглянул адъютант.
— Господин полковник, начальница заведения пришла…
Греков, занятый разговором с подхорунжим, услышал только половину фразы. Он сразу повеселел. Вот тот источник, откуда можно хоть несколько пополнить свой убыток.