Он отлично знал меня, так как все свои свободные вечера проводил в казино и в игорных домах, не сводя глаз с играющих и со стопок золотых монет. Его даже называли «Германном» за эти ежевечерние посещения казино. Сейчас он не узнавал меня, хотя видел за зеленым столом неоднократно. По-видимому, его прочно и основательно проинструктировал ротмистр, перед тем как привезти сюда в качестве интеллигентного еврея от крымской общественности.
Итак, это был тот самый «преуспевающий еврей», довольный жизнью, «добровольцами» и своим положением в Крыму, которого не хватало для нашей компании.
Ротмистр предусмотрительно, на всякий случай, посадил моих «интеллигентов» в дальний угол, за музыкантский стол.
Мы рассаживались согласно указаниям распорядителя. Я был посажен в середину стола.
— Господин Базилевский, прошу вас сюда, — раздался солидный баритон Шатилова, — сюда, сюда… Возле наших милых дам и вместе с нашими иностранными гостями.
И я очутился рядом с моей сероглазой дамой, в непосредственной близости от Шатилова и знатных гостей.
«Ог-го-го! — подумал я, видя, как Татищев, несколько важных генералов и штатских лиц остались за мной. — Берегись, не пришлось бы худо!»
— Господа! — поднимаясь с места и протягивая руки к присутствующим, начал полный, плотно сбитый генерал, обращаясь сразу ко всем. — Мы, русские люди, находящиеся пока в самой южной части нашей империи, в благодатном Крыму, имеем честь и удовольствие принимать на священной земле России дорогих и близких нам гостей, представителей тех славных союзников, совместно с которыми наши доблестные армии громили немецкие орды Вильгельма. Я прошу поднять бокалы и выпить до дна за представителей Антанты, присутствующих здесь!
Оркестр на хорах торжественно заиграл сначала «Боже, храни короля», затем «Марсельезу», бельгийский гимн и закончил музыкой «Славься, славься» Глинки. Правда, как только раздались прекрасные звуки «Славься», из разных концов банкетной, а в особенности из залы, в которой находились не приглашенные к столу люди, сначала неуверенно, а затем все громче и громче понеслось «Боже, царя храни».
Шатилов, держа в поднятой руке бокал, повернулся в сторону иностранных гостей.
— Извините меня, мадам, что, не будучи представленным вам, я разрешил поклониться…
Моя соседка спокойно остановила меня:
— Сейчас подобные церемонии не обязательны. Разруха, революция и гражданская война нарушили их. Кроме того, я вас немного з-наю.
— Каким образом? — несколько встревожившись, спросил я.
— Ну как же! Ведь совсем недавно мы встретились. Я возвращалась с прогулки, а вы в великолепном фаэтоне ехали по Александровской улице. Вы слегка, совсем по-джентльменски, поклонились мне и моему спутнику.