Да, это был он, маркиз Октавиани, высокий, смуглый, изящный и в то же время — я чутьем понимал это — растерянный и жалкий. Внешне вряд ли кто-нибудь, кроме меня, крупье и двух-трех завсегдатаев игорного дома, понимал это, но нас, людей, видавших всякие виды на зеленом поле, встречавших разные характеры и манеры людей, эта деланная невозмутимость не обманывала. Маркиз, по-видимому, поставил на карту последние деньги, все, что еще оставалось у него. Анна Александровна, стоя за ним, внимательно наблюдала за игрой.
— В банке тысяча семьсот долларов. Месье и медам, делайте вашу игру.
Игроки и наблюдавшие молчали. Только что была бита карта итальянца и «мазавших» на него людей.
— Какая по кругу карта бита банком? — тихо спросил я знакомого шулера, лихорадочно следившего за игрой.
Он мельком взглянул на меня, узнал, улыбнулся и прошептал:
— Шестая… И вся за банком!
— Месье и медам, в банке тысяча семьсот долларов, делайте игру, иначе снимается банк, — еще любезней произнес крупье.
Итальянец вздохнул, и тут выдержка изменила ему. Несмотря на смуглый цвет лица, было видно, как он побледнел, провел рукой по волосам, посмотрел на свою даму и смущенно сказал:
— К сожалению, таких денег со мной нет.
— В таком случае, господа, банк… — начал было банкомет.
— Прошу, банк!
Все повернулись ко мне. Итальянец, по-видимому, не узнав меня, спросил по-французски:
— Весь?
— Да, маркиз, с вашего позволения, я иду на весь банк. — И тут, делая вид, что только лишь сейчас увидел Анну Александровну, поклонился ей.
— Банк продолжается, — металлически ровным голосом проговорил крупье. — Мечу. — И, с треском вскрыв новую колоду карт, он вопросительно взглянул на перса, державшего банк.
Тот кивнул головой. Крупье проверил мои деньги, смешал их. В кучу с остальными и профессионально ловко сдал карты персу и мне.
Перс медленно, еле-еле вытягивая карты, заглянул в них и коротко воскликнул:
— Восьморка!
Зал замер. Крупье тихо, в ожидании дальнейшего, вопросительно смотрел на меня.
Перс опять, но на этот раз уже звонко и торжествующе, повторил:
— Восем… восморка!!
Я открыл свои карты.
— Девятка — кладя их на стол, спокойно сказал я.
Перс даже привскочил с места.
Итальянец отступил на шаг, растерянно улыбаясь. Завсегдатаи шумно поздравляли меня. Крупье сгреб лопаточкой кучу золотых. Здесь были и царские десятки, и американские «игли»[4], и английские гинеи, и турецкие лиры. Я рассовал по карманам деньги, небрежно комкая в кучу бумажные фунты, зеленые доллары и коричневые пезеты.
Банк был сорван. Игроки обсуждали только что закончившуюся битву. Совершенно потерявший самообладание перс, горячась, что-то говорил старшинам, тыча пальцем в мою сторону, но его никто не слушал.