Поначалу они не видят источника звука, но гулкий голос сопровождается нарастающим скрежетом – и эта какофония постепенно приближается к особняку. Сквозь помехи различаются слова: «Министерство здравоохранения… изоляция… обязательная…»
– Целый город? – недоумевает Мэй.
– Странно, что раньше не спохватились, – хмыкает Мэтью.
Вдоль веранд, садовых качелей и искусственных газонов, взметая сухую листву, медленно катит песочный внедорожник с громкоговорителем на крыше.
– Военные, ну разумеется, – кивает Мэтью.
В лучах осеннего солнца на мостовую падают две длинные тени. Двое мальчишек бегут за джипом, словно за тележкой мороженщика.
Сообщение повторяется. Говорят про поставки воды и провизии. Упоминают веб-сайт.
– Национальная гвардия, – понимает Мэй. – Как во время урагана.
Во всем квартале хлопают двери. Люди выскакивают из своих классических американских домов и прижимают ладонь ко рту.
Возникает ощущение поворотного момента; определенно, это утро войдет в историю – отныне речь не об одном этаже в одном общежитии одного колледжа.
«В случае обнаружения признаков заболевания у себя или окружающих немедленно сообщите в девять-один-один», – доносится из рупора.
В салоне четверо солдат в белых масках и солнцезащитных очках отгоняют мальчишек от внедорожника. Если они и улыбаются юным шалопаям, то за масками не разобрать.
– Не размахивали бы они своими пушками, – ворчит Мэтью, не отрываясь от ноутбука в поисках свежих новостей – они повсюду, наряду с новым термином: санитарный кордон.
– Никто и не размахивает, – возражает Мэй, но взгляд прикован к длинным черным стволам на коленях солдат.
«Не собирайтесь большими группами. Избегайте общественных мест. Если вы подверглись заражению, позвоните по данному номеру».
– Ты в курсе, как однажды американское правительство закрыло китайский квартал на карантин из-за тифа, а потом выжгло там все дотла? – спрашивает Мэтью.
– Нам это не грозит, – уверена Мэй.
– Они уже проделывали такое. Гавайи, тысяча девятьсот тридцатый год.
– Может, теперь все наладится, – произносит Мэй.
– Ты потрясающе наивна! – фыркает Мэтью. Несмотря на проступившую щетину, у него невероятно гладкая кожа.
По всему кварталу соседи сбиваются кучками на крыльце, нервно сцепив руки, беседуют на подъездных аллеях, словно хотят услышать подтверждение, – так всякая вера частично опирается на мнение других.
– Они понятия не имеют, что происходит, – произносит Мэтью, вставая рядом с Мэй.
Она ощущает его стремление окликнуть соседей, высунуться из окна и закричать. У этого паренька своя логика, которая служит стимулом. Но нечто посильнее логики заставляет людей искать общества друг друга.