– Давай хотя бы наденем перчатки. – Сара лезет в рюкзак. – И не забудь – только кошачий корм. Больше ничего не трогать.
В проходах не протолкнуться. Очередь змеится до конца магазина. Стоит невероятный шум. Персонал криком пытается сдерживать толпу. Почти все без масок, за редким исключением. Однако из динамиков под потолком, по обыкновению, льется музыка – не подлинная, инструментальная, любит повторять отец, а цифровой суррогат, такой же искусственный, как яблоки в овощном отделе – генетически модифицированные во благо цвета, а не вкуса.
Но сегодня нет ни яблок, ни бананов. У задней стены овощного отдела автоматические разбрызгиватели распыляют воду над пустыми лотками, где обычно лежит салат.
В отделе консервированных продуктов тоже царит запустение. Саре становится не по себе. Все как и предсказывал отец.
Девочки отыскивают на полках пару завалявшихся пачек кошачьего корма, берут каждая по одной и направляются к кассе.
Самый оптимальный вариант – пройти через кондитерский отдел, где нет ни души, а прилавки по-прежнему ломятся от обилия товаров. Если на секунду замереть среди шоколадок и чупа-чупсов и закрыть уши, то можно вообразить, что супермаркет такой же, как всегда, – прохладное царство еды с широкими свободными рядами.
Либби останавливается взять со стеллажа большую упаковку жевательных червячков.
– Положи на место, – велит Сара.
Конфеты в их доме под запретом. Но Либби только крепче стискивает упаковку.
Внезапно мягкий мальчишеский голос окликает Сару по имени.
– Эй!
Она поворачивается и видит в конце отдела Акила с маленьким черным бульдогом на поводке. Вспышка счастья сопровождается желанием спрятать руки в перчатках, пригладить немытые волосы.
– Привет.
Сара никогда не встречала родителей Акила, но, без сомнения, это они: мужчина в сером костюме и женщина в темных брюках с зеленым шарфом на шее, копающиеся сейчас в тележке с покупками.
– Где пропадала? – спрашивает Акил.
Хоть кто-то по ней скучал! Сару захлестывает несказанная радость – даже страшно выразить.
– Болела. – Она врет легко, даже не задумываясь.
– А наш спектакль отменили, – вздыхает Акил.
Под потолком вдруг оживает громкоговоритель: подгузников больше не осталось, проданы все размеры.
– Это возмутительно! – негодует папа Акила.
– Не думал, что можно вот так взять и оцепить целый город, – говорит Акил в своей обычной внятной манере. – По крайней мере, в Америке.
– А разве город оцеплен? – Сара испытывает новый приступ паники. Сбылось одно из самых страшных пророчеств отца.
В следующую секунду между ними вклинивается мама Акила.