На кассе Сара испытывает непонятную слабость в суставах. Особенно в ногах, а еще в спине, как будто каждый мускул требует отдыха.
– Ты в порядке? – спрашивает Либби.
Наверное, переутомление, думает Сара. Длинная очередь продвигается медленно, пакет с кошачьим кормом оттягивает руки.
– В полном, – заверяет она сестру.
Дальнейшее начинается со странного звука: хруста яичной скорлупы по линолеуму.
– О господи! – раздается в молочном отделе. – Господи!
Единственный крик образует секундный вакуум. Все как по команде оборачиваются и видят женщину, распростертую на полу в луже яичных желтков.
Сара хватает сестру за руку и вслед за остальными мчится к выходу. Людской поток устремляется к дверям. Возникает давка – автоматические створки норовят захлопнуться, но толпа рвется наружу под аккомпанемент оглушительного звона. Внезапно Сара замечает соседа – на раскрасневшемся лице застыло отчаяние. Прижатый к стеклянным витринам, он заслоняет малютку двумя руками.
– Осторожнее! Не напирайте! – надрывается он. – У меня ребенок!
Девочки выскакивают на улицу и бегут без остановки два квартала.
На свежем воздухе слабость отступает. Солнце и прохладный ветерок приятно ласкают кожу. Вкусовые рецепторы смакуют жевательного червячка. Со мной все хорошо, успокаивает себя Сара. Все хорошо.
Однако в паре кварталов от дома желудок пронзает острая боль и стремительно поднимается вверх, к позвоночнику. Появляется непреодолимое желание лечь. Как по заказу впереди маячит островок жухлой травы.
– Погоди минутку, – просит Сара, опускаясь на землю.
– Ингалятор с тобой? – хлопочет Либби.
– Это не астма. – Сара подтягивает колени к груди, закрывает глаза.
– Только не это! – вскрикивает Либби. – Господи, только не это!
Но Саре не до страха, внезапно все вокруг сводится к одному – невыносимой боли, проникающей в каждую клеточку. Как будто издалека доносится грохот: Либби роняет пакет с кошачьим кормом на асфальт.
– Только не засыпай! Пожалуйста, не спи.
Чудовищный приступ длится минуту, потом на Сару вновь обрушивается реальность: запах травы, грязь, прилипшая к подошвам, дрожащий голосок Либби.
Всю дорогу до дома боль накатывает волнами. Приходится делать привал в лесу.
– Тебе нельзя спать, – твердит Либби уже за порогом. – Ни в коем случае.
Однако Сару тянет прилечь. Стиснув зубы, она взбирается по ступенькам.
Если свернуться клубочком, болит не так сильно.
Она словно проваливается в черную дыру: уже не слышно ни отчаянных воплей котов, ни стука корма по дну мисок.
Сара съеживается на своей кровати с балдахином, до подбородка закутывается в зеленое стеганое одеяло, нога в носке выглядывает из-под простыней. Стянутые в конский хвост волосы разметались по подушке, капюшон толстовки сбился набок. Веки сомкнуты. Рот приоткрыт. В уголках губ скопилась слюна. Дыхание размеренное и ровное.