Со своего места Мэй не видит лица мужчины, только багровую лужу крови на асфальте. От зрелища в груди становится тесно. Горло перехватывает.
С высоты вдруг доносится гул. Самолет рассекает небо, из иллюминаторов не различить драму, разыгравшуюся на дороге, как будто пассажиры и толпа существуют в параллельных вселенных.
Облегчение – и ужас – наступают, когда раненый начинает кричать.
«Скорая» увозит пострадавшего вместе с женой и сыном. Мэй хочется хоть как-то помочь, но поздно – карета «скорой» скрывается из виду. Мэтью беседует с одним из добрых самаритян – мужчиной из числа неприкаянных командировочных.
– Нас эвакуировали из гостиницы посреди ночи, – рассказывает тот. – Два дня спим где придется. Вчера ночевали на полу автовокзала.
– Нам некуда идти, – добавляет его босая спутница. Под мышкой у нее пара туфель.
– Сколько вас? – спрашивает Мэтью.
Мэй пронзает страх. Она уже знает, что за этим последует.
– Десять, – раздается в ответ.
– Нет, девять, – поправляет кто-то.
– Можете разместиться у нас, – приглашает Мэтью.
– А если мы от них заразимся? – шипит Мэй.
Мэтью окидывает ее ледяным непроницаемым взглядом:
– А если они от тебя?
Мэй вспоминает предостережения матери. Командировочные говорят про гостиничную вентиляцию – якобы инфекция проникла и туда. А значит, все они могли подвергнуться заражению.
Торговые представители, так отрекомендовались гости, чьи чемоданы запрудили гостиную, пока их владельцы по очереди принимают душ в хозяйской, гостевой и детской ванных комнатах. Мэй поздно спохватывается: а вдруг вирус осядет на детских игрушках, маленьких лодочках, буквах из пенопласта? Паника нарастает. Но малютка Рози далеко, твердит про себя Мэй, плывет с родителями на круизном лайнере.
Сначала все собираются перед телевизором, где передают репортаж о стрельбе.
– Чувака ведь предупредили, – разглагольствует один из парней в красной рубашке поло с вышитым логотипом компании.
Мэтью качает головой и расхаживает взад-вперед по гостиной.
– Я к тому, что он сам полез на рожон, – не унимается «красная рубашка».
– Вы в курсе, как в тысяча девятьсот тридцатом году на Гавайях целый китайский квартал закрыли на карантин, а потом подожгли? – спрашивает Мэтью.
– Серьезно? – вздрагивает женщина. На ней сразу две толстовки, но она обнимает себя за плечи, словно никак не может согреться.
– Давайте сменим тему, – просит парень в красной рубашке.
В доме полно вина, Мэтью откупоривает бутылку за бутылкой. Все жаждут выпить. Вкус приносит облегчение еще до того, как алкоголь проникает в кровь Мэй.