Казалось бы точка давно поставлена, но вот появляется еще одна. И еще. И еще. И потянулась череда многоточий… Казалось бы мы давно пошли разными путями. Казалось… Но было иначе. Я осталась стоять там, прикованная к прошлому стальными цепями обид, под тяжестью которых я все еще не могу дышать. Они душат, душат, душат… И только ты можешь меня освободить. Но ты не только отказался это сделать, а даже не захотел. Ты не слепец, нет. Ты намеренно закрываешь глаза, чтобы не видеть творение мыслей, слов и дел твоих… Так проще жить и двигаться дальше. Но я прошу тебя, оглянись. Мы все еще связаны нитями, которые тянутся через эти кровавые мышечные органы в наших грудных клетках. Каждый день я жгу, режу и рву их. Но они не горят и не рвутся. Мы намертво сшиты ими.
(с) Наталья Дольникова
Андрей появился спустя полчаса, одет в камуфляж, сам на себя не похож. Я бы, наверное, его и не узнала издалека. Но как всегда вокруг него вьется и ощущается мощнейшая аура власти, мощнейший разряд сильнейшей энергетики. Будь это при других обстоятельствах, бросилась бы к нему в объятия, прижалась бы всем телом, прячась от всех ужасов и зная точно, что защитит… Но сейчас я уже не помнила о себе. Я забыла совершенно обо всем. Только эти жуткие слова о казни и пытках и слова о звездах… только они.
— Ты здесь, чтобы его спасти?
— С порога? Ни здасьте, ни до свидания? Ни спасибо?
— Максима там пытают… его могут убить в любую секунду. Мне не до чего сейчас. У меня нет сил на сантименты. Я желаю тебе здоровья всегда, и ты об этом знаешь.
Впилась в воротник его рубашки, продолжая ощущать предательскую слабость во всем теле.
— Твой муж сам в этом виноват. Он сделал все, чтобы его было невозможно вытащить из этого дерьма.
— Невозможно? — немеют даже губы, и я все равно крепко держусь изо всех сил за куртку брата. — Но ведь ты здесь… ты ведь приехал спасти его… скажи… ты ведь за этим здесь?
Андрей выдохнул и обнял меня за плечи.
— За этим. Я здесь именно за этим. А ты и дети должны немедленно уехать. Так мне будет легче разбираться со всем, что натворил этот безумец.
— Я не поеду… не могу.
— Можешь. Тебя вообще не должно было здесь быть. В том, что происходит, есть и твоя вина, Даша. Я не понимаю, как можно было быть настолько безмозглой, чтобы тащиться сюда и везти с собой детей.
Это было жестоко… но он и не думал меня жалеть, и я заслужила. Я знаю.