— Папа… а где мама? Она с тобой, да?
И от напряжения заболели глазные яблоки, а руки сжались в кулаки. Никто не ожидал, что малышка спросит о Даше. Ей сказали, что мама уехала по разными всяким делам и скоро приедет.
Максим медленно поставил Таю на пол и присел перед ней на корточки. Бинты на спине пропитались кровью. Видимо, несколько швов разошлось или лопнули подсохшие раны. Но он явно не чувствовал боли. Смотрел на малышку, нахмурив брови, потом убрал прядь волосиков с маленького лба и тихо спросил.
— А кто тебе сказал, что мама со мной?
— Мне сказали, что она уехала по делам… и скоро вернется.
— Кто сказал?
Тая обернулась ко мне, и Макс вместе с ней.
— Дядя Андрей сказал?
Девочка кивнула, а я увидел, как сжались челюсти Макса и напряглось бледное лицо, на котором глаза казались огромными черными ямами из-за впалых глазниц и синяков от бессонницы, боли и усталости… помимо кровоподтеков.
— По каким делам она уехала? — он смотрел на меня, и я чувствовал, как сам холодею от этого взгляда.
— Я потом тебе скажу… если тебе будет все так же интересно.
Да, я намеренно ударил его сейчас. Хотел увидеть реакцию, хотел причинить боль, вызвать больной интерес, заставить нервничать, и мне удалось. Я увидел, как сильно сжались челюсти брата и как заиграли на них желваки.
— Папа… пусть мама вернется. Папа… папа… где мама? Папа? Верни маму домой. Мне плохо без мамы… папа.
Тая не замолкала, она заглядывала ему в глаза и просила, просила, поглаживая густую бороду. А потом вдруг оттолкнула его и сказала то, от чего я вздрогнул.
— Ты страшный… ты похож на них. На убийц. Почему ты на них похож? Папа… ты отдал маму им?
А вот это был не удар, а нокаут. Жестокий своей неожиданностью, мощный, убийственный по своей силе. Мне даже показалось, что я услышал, как Зверь застонал от боли. Макс взял Таю на руки и снова встал в полный рост, глядя ей в глазенки.
— Нет. Я никогда и никому не отдам твою маму. Я верну ее домой, где бы она не была.
— Обещаешь? — малышка гладила его по израненной щеке и преданно заглядывала в глаза.
— Клянусь.
Я почувствовал облегчение и легкую слабость во всем теле. В этом мире мог случиться апокалипсис, смертоносный ураган мог разрушить все до основания, сжечь, разнести до самых мелких атомов. Все, что угодно, кроме этой бешеной и дикой любви. И сейчас, глядя, как Максим, отстранившись от нас с Фаей, что-то тихо шепчет дочери на ушко, я не верил, что даже смерть сможет что-то изменить.
Даша шла за ним, как за своим злым и лютым идолом не только потому, что ослепла и оглохла от своей любви, а потому что она в него верила. Люди верят в Бога, в Дьявола, в высшие силы, а она в него… и нет в этом мире чего-то сильнее веры и страха.