Джуди Макграт откинула одеяло и раскинулась во всей красе, опираясь на локоть. Она была обнажена. Она повернулась и гостеприимно похлопала ладонью по простыне.
– Вас так долго не было. Я немного вздремнула.
Дьюкейн видел ее тело как бы сквозь дымку. Лампы, казалось, лили блеклый свет… Или, возможно, он слишком устал. Он взял висевший на стуле шелковый белый халат и накинул его. Он спросил:
– Вы пришли с Бираном?
– Что, мой сладкий?
– Вы пришли с Бираном?
– Нет, сама по себе. Задняя дверь была открыта, и я вошла. Я догадалась, где ваша спальня. Не сердитесь на меня, сладкий.
Может быть, это какая-то интрига, подумал Дьюкейн. Он спросил:
– Где же ваш муж со своей маленькой камерой? – Когда он произнес слово «маленькой», он осознал, что пытается имитировать не только словечки Бирана, но и его голос.
– С вами я бы так не поступила, мистер Сладкий. Это бесплатно. Я вас люблю.
– Сомневаюсь, что вам известно, что такое любовь, Джуди.
– Этого вы не можете знать, мистер Сладкий.
Она права, подумал Дьюкейн. Он слегка качнулся и сел в кресло. Он понял, что выпил слишком много виски. Еще он понял, что выпил бы еще.
– Вам лучше уйти, Джуди. Вставайте, одевайтесь.
– Куда так торопиться, мистер С.?
– Я смертельно устал и хочу лечь, а я не могу лечь, пока вы в моей постели. Вставайте, Джуди.
– Вы можете лечь рядом со мной. Я не буду вас трогать в эту ночь.
– Не будьте глупышкой, девочка.
– Выпейте, мистер Сладкий. Немного выпивки я принесла с собой. Выпьем за дружбу.
Дьюкейн заметил, что Джуди заранее поставила на столик у кровати кожаную фляжку и два стакана. Он глядел, как она перекатилась на живот и налила немного виски в каждый стакан. Потом она приняла прежнюю позу на боку и протянула ему стакан.
Это движение глубоко взволновало Дьюкейна. Джуди в дымке этой комнаты, облитая серебристо-золотистым светом, казалась увиденной на картине. Возможно, она действительно напомнила ему одну из работ Гойи или Веласкеса. Но это ее перекатывающееся движение со всей своей неловкостью, ее на мгновение расставленные колени, вид ее грудей наводили на мысль о трогательном уродстве плоти, но также и о ее притягательности.
Дьюкейн механически наклонился вперед и взял стакан.
– Вот и хорошо, мистер Сладкий. Теперь мы можем поговорить. Только поговорить немного, а потом, клянусь, я уйду. Нам нужно поближе узнать друг друга. Это будет мило, не правда ли?
– Я бы не назвал это милым, – сказал Дьюкейн. – Это слово не подходит, любое другое было бы лучше.
– Ваше здоровье, мистер Сладкий.
– Ваше, Джуди.
– Итак, о чем мы будем говорить? Давайте поговорим о нас.