Дьюкейн почувствовал панику. Он пытался найти что-нибудь, за что можно было бы уцепиться. Он боялся, что в любой момент может разбить себе голову о подводный камень. Плотная, замкнутая тьма пугала его. Он ударился коленом о выпуклость на дне, вздымавшуюся под водой, и постарался удержаться около нее, упираясь руками в стену. Он закричал изо всей мочи:
– Пирс! Пирс!
– Пирс! Пирс!
Это было эхо, сказал Дьюкейн себе. Он сказал это холодно и отчетливо. Он крикнул опять:
– Ау!
Я должен вернуться, подумал он. Он оторвался от скалы и попытался поплыть назад. Но сильное течение схватило его и потащило дальше.
Теперь Дьюкейн испугался по-настоящему. Он изо всех сил прорывался к стене, где течение не было таким сильным, и пытался там удержаться. Абсолютная тьма нарушила чувство ориентации, мешала чувствовать тело. Он сам себе подсказывал, какие движения надо делать, чтобы плыть. Он говорил сам себе: сила все победит, вся сила, которая есть во мне, сверхъестественная сила. Он то шел, то плыл вдоль стены в том направлении, как ему казалось, откуда приплыл. Он двигался очень медленно, но все же двигался. Он подумал, что возвращается к тому месту, где туннель поворачивает. На мгновение он перестал чувствовать силу течения. Он понял, что плыл в другом направлении, и теперь туннель казался шире, воздуха в нем было больше, а течение замедлилось. Он, наверно, где-то неподалеку от большой пещеры.
Дьюкейн почувствовал, что туннель расширяется и что стена, к которой он прикасался, исчезла. Теперь он мог легко плыть. Он сделал несколько гребков. Вот-вот уже он должен оказаться в главной пещере. Но было темно. Какая-то слабая зеленоватая линия светилась далеко под водой. Но входа в пещеру, сквозь который лился закатный свет, видно не было. Пещера не имела выхода.
Теперь в его воображении всплывали другие образы. Дьюкейн плыл уже некоторое время. Цветные образы вырисовывались во тьме с невероятной яркостью. Он увидел Алису, стоящую на каминной полке, в тот момент, когда зеркало превращается в серебристый туман, через который она проходит. Он увидел лицо Мэри Клоудир, оно больше не было взволнованным, а было нежным и печальным. Мы оба умерли, подумал он и не мог вспомнить, кто это «мы». Он и Пирс, конечно. Он все время звал Пирса, но ответа не было. Голос ударялся о какую-то преграду, возвращался слабым эхом, но дальше не проникал, по крайней мере. Из этого следовало, что канал, по которому он плыл, был достаточно широким.
Он стал чувствовать холод, и его руки и ноги устали, но плаванье превратилось в автоматическое действие, как будто он был в родной стихии. Нечто жуткое двигалось вместе с ним, прямо над его головой, как немая черная ворона из эктоплазмы. Это был страх, паника, страх, который уничтожает человека, заставляет его распасться на части и вопить. Дьюкейн очень остро ощущал его присутствие. Он старался дышать ровно и медленно. Он представлял себе, как пещера поднимается, поднимается и выходит на сухую поверхность скалы. Он старался не представлять больше ничего. По крайней мере, пещера все длилась, и ничего не оставалось, как плыть дальше и дальше, сколько хватит сил. Но больше не за что было держаться, до сих пор он все время вытягивал руки и проверял, где он находится. Но теперь ничего, кроме ровных, гладких стен, не было. Ни камешков, ни камней, на которых можно было передохнуть. И теперь он видел, как Алиса падает в кроличью нору – медленно-медленно.