– Можно к вам на минутку?
Мысли Дьюкейна прервал голос Ричарда Бирана, просунувшего голову в дверь.
– Заходите, заходите, – сказал Дьюкейн любезно, чувствуя легкую мгновенную судорогу внезапной враждебности, которая пробегала по его телу всякий раз при виде Бирана.
Биран вошел и сел напротив Дьюкейна. Дьюкейн посмотрел на умное лицо своего посетителя. У Бирана было длинное, красивое, слегка страдающее интеллигентное лицо, к тому же удлиненное прической – жесткие проволочные волосы плохо укладывались, топорщась гребнем. Его бесформенный рот был изогнутым и довольно подвижным. Его высокий педантичный голос физически беспокоил, он как бы заставлял предметы вокруг себя вибрировать и стремиться к погибели. Дьюкейн мог представить, что он должен был нравиться женщинам.
– Дройзен рассказал мне о Макграте, – сказал Биран. – Интересно, виделись ли вы с этим грешником и удалось ли что-нибудь вытянуть, если это не слишком прямой вопрос?
Дьюкейн не видел причин воздерживаться от обсуждения этого дела с Бираном, который, в конце концов, присутствовал при начале драмы. Он ответил:
– Да, я виделся с ним. Он кое-что рассказал мне. У меня сложилось первое представление обо всем этом.
– О, что же вы вытянули из него?
– Он говорит, что делал покупки для магических занятий Рэдичи. Он говорит, что в магических обрядах участвовали голые девушки. Видимо, то же самое, с небольшими прикрасами, он сообщил и прессе.
– А удалось выяснить что-нибудь о девушках?
– Пока нет. Макграт сказал, что он о них ничего не знает, чему я не верю.
– Хм. А что насчет шантажа?
– Не знаю, – сказал Дьюкейн. – Мне кажется возможным, что Макграт сам потихоньку шантажировал Рэдичи. Но это не важно. Тут что-то еще. Тут кто-то еще.
– Кто-то еще? – спросил Биран. – Не понимаю почему. Это просто ваша догадка? Мне кажется, вы уже собрали достаточно сведений, чтобы объяснить все.
– Не сходится что-то. Почему Рэдичи убил себя? И почему не оставил записки? И почему сделал это на рабочем месте? Я не могу не чувствовать во всем этом какой-то смысл.
– Мог бы сделать это в другом месте, бедняга! Интересно, что вы думаете – Макграт мог шантажировать его? В этом, может быть, и причина?
– Я так не думаю. Но я скоро узнаю.
– Очень самоуверенно звучит. Есть ли еще зацепка?
Дьюкейн вдруг почувствовал, что надо быть осторожней. Его беспокоило то, что Биран сидел напротив него в кресле, из которого еще не испарился полностью образ многоцветного Макграта. К нему опять вернулось тревожное чувство смешанного отвращения и стремления быть судьей, которое причинил ему допрос Макграта. А над Бираном у Дьюкейна не было власти. Биран не был заключенным на скамье подсудимых.