– С женщинами в России обходятся правильно, – бубнила Кейзи, убирая тарелки из-под пудинга. – В России я могла бы быть машинистом.
– Но ты же не хочешь быть машинистом, а? – спросила Мэри.
– Женщин за людей в России считают. А здесь они просто грязь. Ничего хорошего нет в том, чтобы быть женщиной.
– Могу представить, как тебе несладко, но…
– О, пожалуйста, заткнитесь, Тео.
– Я думаю, чудесно быть женщиной, – сказала Кейт. – Я бы ни за какие блага не променяла бы свой пол.
– Ты меня успокоила! – сказал Дьюкейн.
– Я бы тоже хотела быть машинистом, – сказала Мэри насмешливо.
Кейзи удалилась в кухню.
За воскресным обедом не было специально предназначенных для каждого мест. Каждый усаживался где хотел, по мере прибытия. В этот особенный день за столом сидели в таком порядке: Мэри сидела рядом с дядей Тео, который сидел рядом с Эдвардом, который сидел рядом с Пирсом, который сидел рядом с Кейт, которая сидела рядом с Генриеттой, которая сидела рядом с Октавиеном, который сидел рядом с Полой, которая сидела рядом с Барбарой, которая сидела рядом с Дьюкейном, который сидел рядом с Мэри.
Эдвард сейчас подробно рассказывал дяде Тео о жизни птиц, называемых «медовыми наводчиками»; они живут в амазонских джунглях, у этих птиц сложились весьма взаимовыгодные отношения с медведями и прочими животными, птицы ведут их к ульям диких пчел, а там медведи и все прочие взламывают ульи, чтобы достать мед, и, таким образом, птицы тоже могут отведать меду. Генриетта объясняла Кейт, что в пространственно-временном континууме существуют петли и провалы, поэтому космическому кораблю потребуется только пятьдесят лет, чтобы достичь центра Галактики, но обратный путь может длиться тысячу лет. («Не думаю, что я все поняла», – сказала Кейт.) Октавиен дискутировал с Полой о перспективах реформ в профсоюзном движении, но вдруг встревожился и спросил, хорошо ли она себя чувствует, потому что она совсем ничего не ела. Дьюкейн и Барбара флиртовали на французском, которым Дьюкейн владел и который любил, и пользовался любым случаем это продемонстрировать.
Мэри, которая до этого часто вставала, чтобы помочь Кейзи на разных стадиях обеда, сейчас, как часто бывало, осталась на разговорную паузу. Ей нравился этот промежуток, она чувствовала нечто вроде материнской гордости по отношению ко всем беседующим за столом. Кейзи сейчас ставила на стол фрукты и сыр. Октавиен потянулся за графином кларета. Все пили вино, кроме близнецов, предпочитавших содовую, и Полы, пившей воду. Мэри принялась наблюдать за лицом сына, сидевшего напротив.