?
Он потряс головой, склонив над столом свое узкое, заостренное лицо.
– Нет, душа моя, нет. – Он помолчал. – Ты, Вилли, расскажи мне как-нибудь, хоть сейчас расскажи, что было с тобой… там.
Вилли молчал, разглядывая свою руку, как будто пересчитывая пальцы. Он медленно сказал:
– Я мог бы… когда-нибудь… рассказать тебе.
– Чушь, – сказал Тео. – Ты не должен мне рассказывать, о таких вещах не говорят, я не буду слушать.
Он отшатнулся от стола. И, обойдя его, подошел к Вилли сзади. Он положил свои широкие плотные руки на плечи Вилли, ощущая маленькие, как у кошки, кости. Он помял его плечи. И сказал:
– Я очень глупый человек, Вилли.
– Я знаю. Некий курос…
– К черту куросов. Ты должен простить меня, отпустить мне грех.
– Ты всегда хочешь, чтобы тебя прощали. За что тебя прощать? Конечно, не за то, что ты груб, неделикатен, и неверен, и эгоистичен…
– Нет!
Они оба рассмеялись.
– Я могу простить тебя, Тео. Я не могу отпустить тебе грехи. Ты сам должен отпустить себе грехи. Прости прошлое и дай ему уйти… навсегда… прочь.
Тео наклонился вниз, и его лоб коснулся шелковых белых волос. Он закрыл глаза, и его руки скользнули вниз с плеч Вилли, чтобы получить то успокоение, за которым он пришел, чтобы получить в ответ ласковое пожатие рук Вилли.
– Октавиен, я обнаружил нечто очень странное.
– Садись, Джон. Должен сказать, я счастлив, что ты обнаружил хоть что-нибудь, странное или нет. Что же?
– Слушай, – сказал Дьюкейн. – Я был вчера вечером дома у Макграта…
– Макграт шантажировал Рэдичи?
– Да, но не это важно. Макграт упомянул о Биране. Он сказал, что Биран часто бывал дома у Рэдичи.
– Биран? Я думал, что он вообще не знаком с Рэдичи.
– Он хотел, чтобы мы так думали. Что ж, я не выразил удивления, я просто позволил Макграту продолжать, и я навел его на рассказ о том, что именно случилось, когда он вошел в кабинет Рэдичи сразу после выстрела, тут всплыло кое-что еще. Биран запер дверь.
– Запер дверь кабинета Рэдичи? Изнутри?
– Да. Макграт сказал: «И тогда мистер Биран впустил меня».
– Правду ли сказал Макграт?
– Допускаю, что да.
– Может быть, он запер дверь инстинктивно?
– Странный инстинкт. Разумеется, дверь могла оставаться запертой всего лишь мгновение. Макграт уверяет, что не прошло и минуты, когда он подошел к двери. Но почему вообще она запиралась? Но погоди, это еще не все. Я начал думать о том, что могло случиться в эти несколько мгновений, и я заметил кое-что, что надо было бы заметить, как только я увидел полицейские фотографии.
– Что?
– Рэдичи был левшой.
– Я не обращал внимания. Да?
– Ты мог и не заметить. Но один левша сразу замечает другого. Один из немногих серьезных разговоров, которые были у меня с Рэдичи, касался причин этого явления. Он сказал мне, что его правая рука была совершенно беспомощна.