Как потом выяснилось, когда первая группа вышла на сцену и все ломанулись вперед, какие-то мелкие дряни из эмо-клуба, который собирался в подвале, насмерть перепугались, потому что услышали «ужасно громкий треск» и «почувствовали, как пол разламывается». Суки.
Я, впрочем, не была удивлена. Это здание было действительно старым, и каждый, кто хоть раз ходил туда на концерт, в какой-то момент хоть однажды да опасался за собственную жизнь – ну, кроме меня, потому что я неисправимый оптимист. Хотя пол всегда казался таким хилым и качающимся, что заставлял задумываться о базовых законах физики, я всегда чувствовала себя в безопасности, предполагая, что, конечно же, владелец/пожарник/ответственный за безопасность не захотели бы, чтобы тут ночь за ночью толпились тысячи людей, если бы это не было абсолютно, стопроцентно безопасно? Верно же?
Дневник, я знаю. Знаю. Это чудо, что я вообще дожила до своих лет.
В ожидании, когда нашему отсеку скомандуют выходить, все вокруг стояли, вытягивая шеи и стараясь разглядеть, что происходит этажом ниже, но мы с Кеном были слишком поглощены своей собственной маленькой игрой, чтобы обращать на это внимание. Он обхватил меня руками и многообещающе водил ими у меня по спине. С учетом всех вызванных ревностью феромонов, которые я вырабатывала, желудка, полного ирландского виски, безумия, в которое мы впали от музыки, весь мой и без того ограниченный самоконтроль уходил на то, чтобы выдержать и не взобраться на Кена, как на чертово дерево.
Когда я уже не могла больше выносить, я привстала на цыпочки и прошептала ему на ухо: «Я точно не смогу дождаться, пока мы доберемся до дома».
Кен только улыбнулся и ответил: «Что ты еще задумала?»
Как только нам наконец разрешили выйти, я схватила Кена за руку и потащила к пожарному выходу, распихивая на ходу разряженных, расстроенных подростков обоих полов, толпой валивших из рушащегося здания. Мы промчались три квартала, отталкивая попрошаек и спотыкаясь о бездомных, пока наконец не оказались возле своей машины.
Когда мы оказались внутри целыми и невредимыми, Кен посмотрел на меня и, приподняв бровь, понимающе спросил:
– Куда ехать?
Я сказала ему, как проехать в один сомнительный райончик, где жила Сара, когда была простым школьным психологом. Это было не идеальное, но ближайшее от нас малолюдное место с плохим освещением, которое пришло мне на ум. На самом деле оно было так плохо освещено, что, когда я однажды на пару дней оставила там машину, потому что мы с Сарой ездили на конференцию по школьной психологии, по возвращении мы обнаружили все четыре шины разрезанными, и никто из соседей даже глазом не моргнул. Так что это было отличное место.