– Поняла, – улыбнулась Света, вставая. – Я думала, вы ругаетесь, а вы наоборот. Спасибо!
– Ох, хохотушка, – сочувственно покачала головой Марусь-Ивановна. – Зря ты сюда пошла, наплачешься тут. – Она задумчиво покрутила на пальце связку ключей и, бубня по пути: – «Ишь, придумала! Спасибо еще говорит! Ишь!» – направилась к железной двери, ограждающей палатную часть от остального отделения.
Внезапно со всех сторон раздался страшный гул, треск и звон. Света уже знала, что так звучит дверной звонок, нажимаемый посетителями за пределами территории отделения.
«Интересно, кто пришел?» – подумала она, безуспешно стараясь разглядеть в окошко проходящую за углом тропинку, ведущую от ворот забора к крыльцу. Глядя вдаль, Света снова прикидывала, сколько дверей и наблюдателей отделяет Колю от заветной свободы. «Из палаты я его выпущу сама, – в который раз за сегодня враждебно глядя на засов двери, думала она. – В общий коридор пройдем под предлогом естественной надобности. – В таких случаях полагалось громко стучать в дверь, чтобы санитары общего отделения пришли с ключами. – Там, возможно, удастся стащить ключи у Марусь-Ивановны и прорваться к входу». Через ворота Коле, может быть, удастся перелезть. А Света – так как все равно в жизни ей через такую громадину не перепрыгнуть – героически останется по эту сторону, выигрывая время для мужа и обороняясь от наступающих охранников и санитаров. «А что потом?» – опять спросила себя Света и резко помрачнела. На нелегальном положении (если даже каким-то чудом удастся вырваться и обрести свободу) жить можно только так, что лучше и не жить…
Из раздумий Светлану вывел удивленный возглас Игната Павловича. В сопровождении Кирова, Морского и Галины он вошел в палатное отделение и замер в изумлении.
– Это, скажите на милость, что такое? – спросил вполголоса Ткаченко у Якова Ивановича, показывая на Свету. – Нет, вы конечно, говорили, что в своем отделении вы – царь и бог. Но чтобы настолько!
– Новая санитарка, – не моргнув глазом, ответил Киров. – Старательна, ловка. И к пациентам всей душой. Я прямо жалею, что она у нас временно. И потом, – Яков Иванович поздоровался с Морским за руку и галантно кивнул Галочке: – Вы тоже, я смотрю, не без делегации пришли.
– А это мой помощник и его… хм… помощница, – ответил Игнат Павлович с достоинством. – Пришли поговорить с пациентом в, так сказать, приватной обстановке. Хотя с такой целью пришел один Морской, а вы, гражданка, – он обернулся к Гале, – можете подождать со мной.
– В присутствии Галины, – вмешался Морской, явно не желая отпускать свою спутницу, – Николай может быть более откровенен – ее дедушка пострадал. Сама она из-за происшедшего осталась без крова. Он ей, как жертве тех же обстоятельств, что сгубили и его, вполне может захотеть рассказать побольше.