Преферанс на Москалевке (Потанина) - страница 157

Морской, конечно, ничего не ронял, но листочек взял и развернул. Прочел: «Вход с торца, стучать три р., спросить Семена» и поспешил обойти дом.

– Я с тобой! – выкрикнула Галочка в ответ на попытки Морского попросить ее подождать на улице. Пришлось уступить. В торце дома действительно оказалась еще одна дверь. Уже постучав, Морской заметил, что она не заперта.

– Заходите-заходите, товарищ Морской Владимир Савельевич, журналист, – прокричал мужской голос из квартиры. – Запритесь на щеколду изнутри и идите сюда.

Еще вчера Свете казалось, что к концу дежурства она будет валиться с ног от усталости: шутка ли, все время быть настороже и даже глубокой ночью не спать, а лишь дремать за столом в ординаторской, каждые два часа просыпаясь для обязательного обхода своих «владений». Хорошо хоть будильник имелся: Яков Иванович специально для дежурных раздобыл где-то модное чудо механической мысли с символичным названием «Главприбор» и обучил всех его заводить. Но, самое удивительное, никакой усталости в себе Света сейчас не наблюдала. После утреннего разговора с Ларочкой она была полна сил, энергии и нетерпения. Обсудив все с Колей уже несколько раз, они пришли к выводу, что необходимо сделать доклад для Игната Павловича, но Ткаченко, как назло, сначала слишком долго ехал в больницу, а сейчас, запершись с Яковом Ивановичем в кабинете, решал какие-то, как ему казалось, более важные дела. Света несколько раз стучала в дверь к заговорщикам, напоминая о себе. Но, поскольку в коридоре были посторонние, говорить приходилось что-то вроде: «Мне Марусь-Ивановна, уходя, поручила ваш кабинет помыть. Очень надо! Пустите! Вам же лучше будет!» В ответ Ткаченко ехидно кричал, мол, всему свое время, подождите немного, а Яков Иванович, как бы извиняясь, добавлял, что ему вскоре нужно будет уезжать, а прежде им с Ткаченко нужно обсудить результаты обследования Николая.

Выходило глупо и вразрез со всеми правилами конспирации: окружающие смотрели на Свету как на наглую выскочку, а товарищ Киров своими оправданиями перед новенькой санитаркой демонстрировал мягкость характера и разговорчивость, неприемлемую для его должности.

Собственно, всё это Ткаченко Свете и высказал, отпустив Якова наконец и явившись в Колину палату для объяснений.

– Рискуя репутацией, Яков Иванович допустил к вам супругу, а она, вместо того, чтобы не привлекать внимания, устраивает настоящий цирк! – с укором говорил Игнат Павлович. Причем Коле, решив, видимо, что разговаривать со Светой бесполезно.

– Вы же сами сказали: если что-то срочное – сразу вам сообщать. И еще, что больница – отличное место для нашего с вами контакта, – Света и не думала отступать.