Увлекшись, Морской чуть не пропустил нужную остановку. Протискиваясь к выходу с дежурным «Простите-разрешите-сам такой!», он буквально вывалился из трамвая, увлекая за собой стойко переносящую все тяготы Галочку. Не слишком веря в свой успех, старательные «сыщики» зашагали к Владимирской улице.
– Вот мы и на месте! – сказал Морской, показывая на одноэтажный угловой дом с деревянными ставнями. У водоразборной колонки, окруженная ведрами, возилась юркая старушка лет трехсот.
– Вам помочь? – осторожно спросил Морской.
– Что? – переспросила старушка, поправляя прикрывающий голову платок. – Да вот, зараза, поломалась, – она растерянно показала на колонку. – Шипеть шипит, а не качает ни шиша!
Морской приналег на поручень, и через миг уже был весь мокрый, потому что колонка не только заработала, но и принялась брызгаться во все стороны.
– Кто будете и с чем к нам пожаловали? – поинтересовалась старушка в процессе наполнения ведер. Увидев визитку, она недоверчиво покосилась на Морского и потребовала, чтобы он представился как полагается.
– Морской Владимир Савельевич, журналист.
– Ты громче говори, милок, у меня вата в ушах – от сквозняка прячусь, – словно издеваясь, проговорила старушка. Пришлось кричать, что выглядело дико.
– А ищешь, я так понимаю, Сему? Семен Семеныча, как он себя зовет. Всё… угадала? Я смекалистая, да, – старушка деловито вручила одно ведро Морскому, второе – Галочке, а самое большое взяла сама и направилась во двор того самого шульженковского дома. – Нет, не знаю я такого, – говорила она по дороге. – Спросил бы про кого другого, может, подсказала бы. А Сему тут у нас никто не знает.
– Но вы же сами сказали, что все зовут хозяина этой карточки Семой… – несколько растерялся Морской и, вспомнив про глухоту собеседницы, повторил свой вопрос уже в полный голос.
– Чего орешь-то? – нахмурилась старушка. – Чай, не на партсобрании! Всё, тут я живу. Дальше мне уже свои подсобят. – Она велела оставить ведра на щелястом деревянном полу крыльца и скрылась за ближайшей дверью.
Морской и Галя недоуменно переглянулись.
– Может, прямо во флигель постучим? Раз там Шульженко и жила, то нам, наверное, как раз туда, – робко предложила Галина.
Увы, никто во флигеле не отозвался. Дом будто вымер и, кроме странной старушки, обратиться было не к кому. Поэтому они решили снова к ней вернуться.
Тут из двери высунулся взъерошенный чумазый подросток. Одной рукой он взял стоявшее на пороге ведро воды, другой – протянул Морскому смятый листочек.
– Вы обронили, пока бабусе помогали, – сказал парнишка твердо.