Хрипло, почти незнакомо.
– Надо рассказать все отцу, позвать стражу, – он подошел к Кейре, неуклюже обхватил ее и рывком поставил на ноги.
Девочка не сопротивлялась.
– Пошли скорей, – повторил Ольве и потянул ее за руку.
Внезапно она снова взвизгнула и махнула рукой куда-то за спину мальчишке. Тот медленно обернулся и встретился взглядом с парой ярко-красных с золотыми вкраплениями глаз.
Существо негромко, но угрожающе зарычало. Оно было чем-то похоже на человека, по крайней мере, передвигалось на двух ногах. На этом сходство заканчивалось: две косматые лапы, вытянутые вперед, заканчивались чудовищной длины когтями. Оскаленная пасть, из которой то и дело капала слюна, напоминала медвежью. Ростом тварь оказалась не выше Ольве, но зато была вдвое шире.
Мальчишка снова схватился за нож, но тут же понял, что проку от него будет не больше, чем от лучинки.
– Беги к реке! – выдохнул он Кейре.
На удивление, девочка послушалась и рванула со всех ног. Тварь проводила ее взглядом, но с места не двинулась, рассудив, верно, что в мальчишке больше мяса. Или что вода не станет ей серьезной преградой, и девчонке не удастся убежать.
– Пшла вон! – отчаянно крикнул Ольве.
Тварь, снова оскалившись, прыгнула. Мальчишка хотел отскочить назад, но запнулся о камень и упал на спину, по-прежнему крепко сжимая в руке нож. Косматое туловище само напоролось на клинок, который вошел в него по самую рукоять.
Тварь завизжала, замолотила когтистыми лапами по воздуху.
Ольве этого уже не видел: чудом вывернувшись в последний момент, оставив нож в теле твари, он рванул к реке с такой скоростью, с которой не бегал никогда. У мельника здесь росли фруктовые деревья, их ветви отчаянно стегали мальчишку по лицу, раздирая его в кровь, но Ольве даже не замедлился.
Сама река была неширокая: в восьмушку лиги, не больше. Мальчишка переплыл ее, особо даже не заметив, и только потом оглянулся.
Косматой твари нигде не было.
На берегу лежала Кейра, все в том же разодранном платье. Кровь с нее смыло водой, и Ольве заметил, что на самой девочке ран нет: верно кровь была чужая.
Бежим, – скомандовал он. – В таверну! Я не знаю, что это была за… – он вставил крепкое словцо, точного значения которого не знал, но слышал его много раз от посетителей. – Надо все рассказать людям, и побыстрее!
Во дворце Редана Четвертого было шумно: очередной бал грозил парой рекордов, по числу гостей, по съеденному и выпитому и по разбитым стульям. На веселье была приглашена большая часть знати (а меньшая пришла сама, зная, что не выгонят). Король славился гостеприимством и радушием, что для монарха в общем-то большая редкость.