Широко зевнув, Колян отправился в соседнюю каморку, где обычно спали кинологи после вечернего обхода. Лешка, чтобы заглушить поток нахлынувших мыслей, включил телевизор, но стало еще гаже.
8
В душ он так и не попал: в пожарку его не пустили, сославшись на запрет начальства, и Лешка понял, что для всех он по-прежнему чужой. Устроившись на кухне на жесткой кушетке, он ненадолго провалился в сон, но вскоре очнулся и до самого рассвета уже не сомкнул глаз. Слышно было, как где-то в углу копошится крыса, абсолютно не опасаясь котов. Коты мирно спали, облепив обогреватель, который в отсутствие отопления шуровал день и ночь. Вспомнив наставление Коляна, Лешка решил заполнить постовой журнал – его все равно пришлось бы заполнять. Включив свет и устроившись за обеденным столом, он вписал в разлинованные графы: «С 22–00 до 24–00. Патрульно-дозорная служба по территории завода. Проверено: спорткомплекс, блок “П”, объект 161, металлосклад…» и далее, как того требовал устав. Потом решил просмотреть предыдущие записи, в том числе и за тот день, когда убили Чернышку. Понятно, что журнал заполнял Кизил. Неровным полудетским почерком без соблюдения полей под датой было накарябано: «Патрульно дозорная служба на теретории завода. Проверено спорт комплес и контрольную полосу установлено развал заборов. Тропа натоптана кабута там ходили уже месяца три. И видно кабута выносят цветмет потому што валяется што потеряли».
Лешка невольно засмеялся и уже не мог остановиться. Он хохотал в голос, будто освобождаясь от накопившейся в душе мерзости. Коты, прежде спавшие мертвым сном, встрепенулись и на всякий случай растеклись по углам. В сумерках коридора нарисовалась шаткая фигура Коляна, больше похожая на привидение.
– Че ржешь? – Колян щурился от света настольной лампы. – Случилось чего?
– Ничего не случилось. Книжку забавную прочитал, – Лешка захлопнул постовой журнал и выключил лампу. За окном уже брезжил слабенький серый рассвет. – Собак пора снимать.
– Помочь? – Колян продрал глаза.
– Сам справлюсь. Можешь еще поспать.
Лешка быстро накинул заскорузлую куртку, испытав легкое отвращение, которое, впрочем, тут же прошло, надел резиновые сапоги, взял поводок и фонарик и вышел во двор. Ночевавшие в вольерах собаки тут же заворчали, делая вид, будто и не спали всю ночь, подошли к дверцам своих клеток, нетерпеливо ожидая, что же будет дальше, хотя каждое утро события повторялись по тому же сценарию: караульные возвращались со службы в свои вольеры, на ходу успевая облаять лентяев, ночевавших в питомнике. Но кто знает, может быть, собаки рассказывали о том, что случилось на постах за ночь и о чем люди могли только догадываться?