И вот Наденька ехала в набитом до отказа автобусе, ухватившись за хлястик пальто Вадима, и думала над его словами о том, что если она всерьез собиралась что-то писать, так нужно прежде жизнь узнать во всех ее проявлениях, в самой ее натуре. А она пока что только книжки про эту самую жизнь читала. Советских классиков, например. Гайдара, который выдумал страну «смелых и больших людей», да-да, как в той песне поется. И все в эту страну верили, потому что Гайдара с самого детства читали. А вот Вадим со школьных лет книжкам не доверял, потому что сермяжная жизнь книжный коммунистический запал перебивала. Вдобавок Наденьке до сих пор ничего особенного написать так и не удалось. Были какие-то попытки, больше похожие на полет курицы с насеста. Ну спрыгнет курица с родного насеста, удачно приземлится и воображает себя Валентиной Гризодубовой. Вадим даже книжку однажды принес Анны Сниткиной, «Воспоминания», дабы Наденька наконец поняла, как нужно жить с писателем. И если уж Наденька так хочет что-то написать, пусть пишет книжку «Мой муж гений».
Наконец автобус, пыхтя и ядовито пованивая бензином, миновал мост и остановился на площади. Двери с натугой открылись, выплюнув наружу пассажиров. Переведя дух, Наденька невольно ощутила, что почему-то чувствует себя явно не в своей тарелке, как девушка из деревни, попавшая в большой город. Во всяком случае, модницы в сапожках на каблуках и широкополых шляпах вызывали у нее теперь странные мысли. В таких сапожках по петуховской грязи не пройти и ста метров, а в такой шляпе в автобусе не проедешь – поля мешают держаться за поручень, да и снесут с головы эту шляпу на входе-выходе.
В музее, уже в гардеробе, ощущение усугубилось. И вроде бы все в этом музее было по-прежнему. Но как-то не так. Наденьке казалось, что все вокруг смотрят на нее и думают, что она – неблагодарная дочь и жена. Вдобавок на Вадиме оказался свитер с огромным пятном на животе, а она дома этого не заметила.
Наденька тихо сказала Вадиму на ухо: «Может, ты свитер снимешь?», на что он небрежно отмахнулся: «Со мной что, стыдно в люди выйти?» Да, Наденьке было стыдно за это огромное пятно, а почему нельзя ходить с таким пятном, этого она объяснить вразумительно не могла. Были вещи, которые даже не стоило объяснять, однако Вадим предпочитал их в корне не понимать. Потому что, в конце концов, о человеке же принято судить вовсе не по одежде, а по тому, что он говорит и что делает. Вот он, Вадим, по большому счету писал. И это получалось у него лучше, чем у авторов-старперов. Поэтому его и не печатали в «Северных зорях», а старперов печатали, чтобы, значит, впечатление не перебивать у читателя, будто литература – это что-то очень серьезное и скучное. А ведь на самом деле литература – увлекательнейшая штука!..